Ушла из дома

От автора:

Эта статья — продолжение акции евразийцев-народников, посвящённой памяти русской народницы и лидера партии левых эсеров Марии Спиридоновой и писателя, воина и лидера левых евразийцев Сергея Эфрона, расстрелянных 70 лет назад 11 сентября 1941 года в Медведковском лесу неподалёку от города Орёл (вместе с другими 153-мя заключёнными).

В статье анализируется витальная активность молодёжи, захлестнувшая улицы мегаполисов. Она отыскивает суть и страсть и первопричину молодёжной энергии.
Статья утверждает, что нашим детям (и нам вместе с ними) нужны ритуалы и обряды инициации. Отказавшись от Священного, от мечты, от грёз о Солнечном царстве, миропорядок Нового времени обрёк молодых людей на отчаянный и фантасмагорический поиск Потерянного Рая. Этот «бесконечный тупик» выливается в психологические травмы, в преступления и революции. Для мира капиталистов и обывателей поиски Царства Правды только вредная иллюзия. Дорога туда приведёт либо в тюрьму, либо в дурдом. Но молодые и чистые сердцем всё равно будут её искать.
А взрослым и ответственным людям пора что-то решать с нашим «царством от мира сего». Оно никуда не годно, оно обречено. Дети это понимают и мучаются. Мифы и архетипы никуда не делись, они живут в нас и помимо нас.
Статья является продолжением «Трактата о женской энергии» и открывает серию эссе о трагической и удивительной судьбе уникальной женщины Маруси Спиридоновой.

А, в общем, неважно, что ждет впереди:

Если слишком легко или слишком грустно,

Всегда есть выход – взять и уйти,

И уже никогда не вернуться… (Михаил Борзыкин)

Маруся

Знакомство с биографией русской революционерки, лидера партии левых эсеров Марии Спиридоновой вызывает ощущение непреодолимой тоски, отчаяния, ужаса, тревоги, но также и особого благоговения и внутреннего озарения. Мария Александровна почти всю жизнь просидела в российских и советских тюрьмах. За убийство царского советника — истязателя крестьян Гаврилы Луженовского она отбывала срок в имперской тюрьме и на нерчинской каторге. За организацию мятежа 6 июля 1918 года против большевиков в Москве находилась в ссылках в Калуге, Малаховке, Самарканде, Ташкенте, Уфе, в заключении в кремлёвской, бутырской и орловской тюрьмах. Активной политической жизни у неё было 2 года: 1906 и 1917-1918. За эти малые лета Маруся (так называли её товарищи по борьбе) провела в «казёных домах» 34 года! Несколько раз приговаривалась к смертной казни! Это несоизмеримое ни с чем наказание хрупкой женщины породило удивительное к ней отношение.

Большевистская историография не осмеливалась слишком порочить лидера левых эсеров. Это при том, что коммунистическая публицистика и культура очерняла и втаптывала в дерьмо своих врагов всегда и при любой возможности — абсолютно безжалостно. Тем не менее, главный советский фильм о мятеже левых эсеров «Шестое июля» (1), где Спиридонову сыграла неподражаемая Алла Демидова, показывает Марусю с необыкновенной (для врагов коммунистической власти) симпатией.

Историк эсерства и скифства Ярослав Леонтьев приводит факты о существовании на Тамбовщине (Родине героини) религиозного культа Марии Спиридоновой! Якобы ей поклоняются до сих пор, как местночтимой святой, и фото с её иконописным ликом покоится на киотах рядом с православными святыми! И в честь Марии благодарные крестьяне ставили часовни! Царские судьи и наркомы-коммунисты, приносившие Спиридоновой зло, были уничтожены ещё при её жизни. Она пережила всех.

У всякой революции есть отец и есть мать. Имя отца красной революции нам известно: Владимир Ленин. Строгий отец, сотворивший на Земле Русской жестокое отцовское государство, поразительным образом сходное с коммунистическим царством иезуитов в Парагвае. (2) Но у революции была и мать – Мария Спиридонова. Мать расстреляли в лесу под Орлом 11 сентября 1941 года. Этой датой Русская революция завершилась.

«Страсти Маруси» сформировали настоящий миф, её житие сопоставимо со страданиями протопопа Аввакума, оно словно кусок, выдернутый из несчастливой русской сказки. Попытаемся распутать биографию Спиридоновой, воспринимая её мифологически, использовав метод этно-структуралистского анализа составных частей жития местночтимой святой Марии Спиридоновой — «сказки о Марусе». Мы будем резать сказочные путы. И может быть это даст Марии Александровне возможность вздохнуть полной грудью в самом светлом из миров, откуда она смотрит на нас, улыбаясь и скорбя.

Девий бунт

Тема детского террора и молодёжной агрессии в нашем мире чуть ли не самая актуальная. Например, известно, что Лондон-2011 поджигали и громили не только нищие мигранты, но и дети миллионеров, молоденькая балерина, а также «посол мира» Олимпиады Лондон-2012 — 18 летняя Челси Айвз. Она ещё занималась музыкой и училась на пятёрки. Но однажды Челси вышла из Палаты Общин, где докладывала о подготовке Олимпиады, прогуляться по улице. Вот тут-то и начинается самое интересное. Она оказалась в числе множества вполне обеспеченных и вроде бы приличных молодых людей, которые хулиганили и грабили магазины. Над улицей парило ощущение счастья и праздника, которое можно осязать и пить только широко раскрытыми глазами! И госпожа Айвз, словно персонаж популярной песни панк-группы «Барто» («я готова, и ты готов ночью поджигать машины ментов»), начала яростно раскурочивать автомобили лондонской полиции с помощью дорожного знака!

Челси в полицию отвели родители, одуревшие от трансформации собственного ребёнка. На глазах ангелочек превратился в бешеного оборотня! Уже потом журналисты прознали, что в социальных сетях Челси буйно агитировала против полицейского насилия над молодыми людьми.

Наша же героиня — скромная конторщица губернского дворянского собрания, с отличием закончившая гимназию — девица Мария Спиридонова. Румяная, весёлая и спокойная барышня в костюме гимназистки 16 января 1906 года на вокзале Борисоглебска смертельно ранила советника тамбовского губернатора, царского карателя Луженовского, выпустив в него пять пуль. Спиридонова выслеживала Гаврилу на станциях и поездах несколько дней, пока не представился случай убить его. После этого она пыталась застрелиться, но не успела: подбежавший казак оглушил ее ударом приклада. После ареста Маруся подверглась многодневным истязаниям царских чиновников, пытавших и насиловавших её.

Но откуда родом девичья отчаянная воля и агрессия? Как скромный скворец в мгновение ока превращается в безжалостного орлана?

Дети и инициация

Ещё дедушка этнографии Эдуард Тэйлор писал, что дети и подростки в своих играх воспроизводят древние архетипические обряды человечества, грезят и помнят, играют в жертвоприношения (3). Своими действиями они воспроизводят ритуалы австралийских аборигенов и индейских племён Амазонии (давно официально отринутые и запрещённые «взрослым» западным и российским обществом).

Происходят детские игры-жертвоприношения, как правило, в особых местах — «тайных домах», «штабах». Штабы эти дети охраняют отчаянно, как в рассказе Пантелеева «Честное слово» (4). Словно воины папуасского племени, они стоят «на стрёме», не пропуская «чужих». Ведь в «штабе» происходит настоящий обряд инициации, вполне сопоставимый с посвящением юноши племени Канингара в воина-крокодила. В тайных домах (комнатах, подвалах, дачах) подростки мажутся краской, тыкают друг друга гвоздями, режут вены и клянутся на крови. В «тайных домах» отроки и отроковицы, уже те, что постарше, совершают обряды дефлорации, пьют алкоголь до забытья, принимают наркотики.

Вся детская литература – это притча о далёком «доме инициации», в который архетипический  «дядя Фёдор» удаляется от родителей и живёт в нём – самостоятельный, солипсичный и сильный, словно пресвитер Иоанн, окружённый говорящими животными и сундуками с золотом. Молодые верят, что где-то на планете существует место, свободное от повседневных законов, пут и обязательств. Они его ищут и часто находят – за краем социума, в подземных переходах и на дальних железнодорожных станциях. Где кончается обыденная жизнь и начинается яркая смерть (сладкая как любовь, инкрустированная арабесками приключений). Они ходят по краю, поэтому энергии у них до чёрта – чувства обостряются, архетипы просыпаются, пульс колошматит, сексуальная энергия бурлит.

Мы каждый день видим этих спартаковских болельщиков, бродячих по электричкам без цели, они ходят туда, а потом обратно, как учёные коты, как заводные кукушата. Старшее поколение мирно спит на лавках, они своё отходили. Они уже не помнят, что там за поворотом есть тайный дом, где очень хорошо и весело. Где танцуют и поют.

Там

Русское наречие «Там» идеально подходит для обозначения сказочного «Дома посвящения», полюса мечты наших детей. Полюс «Там» противоположен энтропии мира сего – нашему царству «Сям».

Там всегда горят огни – Там праздник и бесконечные каникулы. Там братство и любовь, море свободы, света и счастья. Там на золотом чемодане сидит хозяйка — Пеппи длинный чулок (непременный атрибут тайного дома – золотой чемодан). Чужие из «Сям» — Там не ходят. Полицаев Пеппи длинный чулок вышвыривает вон, а с ворами пляшет ночь напролёт, напоследок одаривая их щедрой монетой. Вот пример для мальчишек и девчонок, отправляющихся в «детский крестовый поход». Есть на свете Иерусалим, где мы заживём привольно и славно!

Там в тайном царстве господствует Слово – пароль, его знает Кибальчиш, но не ведает и не понимает ни одна взрослая буржуйская сволочь. Они будто коровы, каждый Божий день пережёвывают обман и враньё! Слово о тайне Золотого ключика.

В тайном доме отменены старые запреты и общественный гнёт, Там запрещено равнодушие, Там говорят на «птичьем» языке, там мучают и испытывают, Там водится золотишко. «Дома инициации» первобытных народов прорастают сквозь детские сны. И юнцы ведут себя так, будто человеческое общество вообще ни на йоту не изменилось за десятки тысяч лет.

Красные дьяволята

Детские писатели Алексей Толстой, Линдгрен, Носов, Успенский, Лаймен Баум, Аркадий Гайдар все пишут в принципе об одном и том же. О путешествии молодого человека в сокровенный дом, в «солнечный (изумрудный) город», расположенный в особом сказочном пространстве между жизнью и смертью. В доме происходят обряды инициации, и парень или девушка умирают для старой жизни и (иногда) рождаются для новой. В тайном доме Там гагатовый гадкий утёнок или чёрный василиск-цыплёнок превращаются в роскошного Белого Лебедя.

Иногда мечта о Солнечном доме раздваивается. У светлого дома проявляется мистический и волнующий, словно чёрный камень Каабы, двойник. «В чёрном-чёрном доме на тёмном-тёмном острове живёт чёрный-чёрный человек!». Невидимый и секретный чёрный полюс, магическая точка в пространстве властно зовёт подростка в свои «греховные» объятия, вызывая ужас и озноб, и страстную тряску живого естества! В скандинавских древних мифах и у современных микронезийских народов «домов посвящения» тоже два. Они гипертрофированны – один маленький (избушка), другой очень большой – к нему надо забираться по лестнице.

Появлению в тайных домах предшествует яростное бурления крови, с первых менструаций у девиц и первых кровавых петушиных боёв у ребяток. Красный цвет здесь решающий. Как красная рубаха Кибальчиша. Как Красная Шапочка. Как красный колпачок Буратино и красное перо французского дьявола. Как рыжая голова Пеппи Длинный чулок. Или красные шарфы «спартачей» с Манежки. Как сказка о красных туфельках (5). Как розовая курточка «олимпийки» Челси. Для Марии Спиридоновой паролем в Большой Дом стал красный флаг партии социалистов-революционеров.

А белая ночь плескалась парным молоком,

Лежала на крышах, ласкала бетон.

Ей было так просто, так легко

Уходить – и не знать, что будет потом…

Она ушла из дома и не вернулась.

Ушла из дома и не вернулась. (Михаил Борзыкин «Ушла из дома»)

Из старого дома в новый. Из Старого Царства в Новое. Золотое.

Игра в жертвоприношение

«На Готланде ещё помнят, как древнее жертвоприношении кабана превратилось в детскую игру. Молодые парни чернили и раскрашивали себе лица. Жертву изображал мальчик, завёрнутый в мех, с пучком соломы во рту, что должно было представлять щетину кабана» (6). Тот из детей, кто ритуально убивал кабана, обретал особое счастье и благодать. Как собственно обретала благодать и жертва.

Дети любят и ценят жертвоприношения. Потому что приносящий жертву и жертва во мгновение ока оказываются в Месте Священного — в Центре мира, в вожделенном секретном доме. Социолог сакральных ритуалов Марсель Мосс писал: «Понятие о жертвоприношении всегда предполагает освящение: при всяком акте жертвоприношения объект переходит из сферы мирского в сферу религиозного, он освящается». (7) Ну, а вместе с объектом и субъект. Мария Спиридонова на вокзале Борисоглебска мстила за тамбовских крестьян, впустив в Луженковского пять пуль, совершив убийство-обряд. Так она и рассталась с детством, отыскав Большой Дом.

Я не идеализирую эсеровских боевиков. Здесь есть место лишь этно-структуралистскому анализу. Другое дело, что «акты смерти», организуемые эсерами-народниками были далеки от современного массового террора, как птицы от динозавров. Они готовились, словно древние ритуальные акты, чем для нас, антропологов, и интересны. Убийце запрещено было бежать или что-то о себе скрывать. Он жил по строгому этическому кодексу и казнил (и шёл на казнь) под эсеровским девизом: «в борьбе обретешь ты право своё». После убийства боевик сдавался властям и рассказывал о том, кто он такой, за какие грехи был уничтожен очередной чиновник (каких конкретно крестьян и рабочих он подавлял, убивал и истязал), чей приговор (какой эсеровской организации) он привёл в исполнение. Теракты всё время срывались, потому что с жертвой рядом оказывались невинные люди или дети. И их готовили заново – наказан должен был лишь приговорённый эсеровским судом «кровопийца». По итогам революционного жертвоприношения народник-боевик обязан был не только воздать возмездие, но и «пострадать» и тем самым символически снять грех собственно убийства.

Конечно, теракт Спиридоновой был ритуальным. Она и совершила его в Борисоглебске, городе, отсылающем нас к «учредительному насилию» (в терминологии этноструктуралиста Рене Жирара) Святой Руси. Ведь жертва святых князей Бориса и Глеба стала основанием русского христианского государства. Понимала ли символизм своих страшных и необыкновенных поступков молодая Мария? Думаю, что после пяти выстрелов в Борисоглебске она поняла всё и сразу. И тамбовская чёрная земля прониклась острым спазмом. В лоскутьях из жизни и смерти Священное с пистолетным грохотом навалилось на Расею.

При таком особом «ритуальном терроре» между мучителем и жертвой (которая сама по себе есть мучитель и душегуб) возникает крепкая энергетическая связь, они меняются местами (убийцу немедленно начинают мучить), мир переворачивается, в мир врывается Священное! Для ещё формально живого убийцы-боевика открываются врата в Царство Смерти. И он, наконец, попадает в Большой дом – пространство для бесконечных жертвоприношений.

Павел Зарифуллин

Ссылки и Литература:

1. «Шестое июля» советский фильм 1968 года о мятеже левых эсеров в Москве. Режиссёр Юлий Карасик, композитор Альфред Шнитке.

2. Евразиец Георгий Вернадский в книге «Ленин – красный диктатор» проводит этические и организационные параллели партии большевиков и ордена иезуитов. Аллюзии на сходство общественного устройства в СССР, навязанного коммунистами России, с устройством иезуитской диктатуры в Парагвае XVII-XVIII веков находил Игорь Шафаревич в фундаментальном труде «Социализм как явление мировой истории»

3. Эдуард Тэйлор «Первобытная культура», М.2009

4. Культовое в советские времена произведение Алексея Пантелеева о мальчике, отчаянно сторожившем несуществующий военный штаб. «Мне очень жаль, что я не могу вам сказать, как зовут этого маленького человека, и где он живет, и кто его папа и мама. В потемках я даже не успел как следует разглядеть его лицо». Это просто классическое описание инициируемого война у первобытных народов.

5. В архаических практиках матриархальных цивилизаций девушке, достигшей полового созревания, натирали ноги хной. Этот древний обряд сохранился в знаменитой «Сказке о красных башмачках» (прекрасный этнописихологический анализ мифа сделала Кларисса Пинкола Эстес в книге «Бегущая с волками»). А также в сказке о башмачках Золушки – о встрече с принцем из Золотого замка. Наш архаичный народ поклоняется женским ступням по сию пору. Это особенно видно на станции метро «Площадь Революции», где россияне соприкасаются с советскими статуями Манизера. Мужчины «на счастье» хватаются за тотемические фигуры собак и петухов. Женщины тоже тотемы не забывают, а среди девушек и парней крайне популярно поглаживание туфель комсомолок и крестьянок.

6. Эдуард Тэйлор «Первобытная культура», М.2009

7. Марсель Мосс «Социальные функции священного: Избр. Произведения», СПб, 2000.

Продолжение.