Туркмены в составе царской армии.Текинский конный полк

ИЗ ИСТОРИИ ФОРМИРОВАНИЯ ПОЛКА

Располагаясь на перекрест­ке важных военных и торго­вых путей, туркменская земля стала свидетельницей круп­нейших этнических перемещений древности и средневе­ковья, тем центром, которой пересекали грандиозные во­енные экспедиции из Азии в Европу и из Европы — в Азию: походы ахеменидских царей Кира и Дария I, Александра Македонского и Селевкидов, Омейядов и Чингисхана, Та­мерлана и российской цар­ской армии XIX века. Стоит ли удивляться, что туркменский народ многие века счи­тался народом-воином. Как минимум с III тыс. до н.э. предки туркмен, назы­ваемые «турами», впервые применившие коня в военном деле, стали известны всем на­родам Среднего и Ближнего Востока. Восточные и запад­ные источники знают также и другие имена туранцев: ким­мерийцы, саки, скифы, массагеты, дахи, сарматы, парны, хиониты, эфталиты, гунны, аланы, асы и т.д. Армии практически всех известных властителей древ­ности испытали на себе силу оружия и воинского духа древнетуркменских конни­ков. Как писал в 1901 году русский писатель Е.Марков: «Туркмены, плоть и кровь Турана, сохранили до сих пор не только его былые свойства разрушительной бро­дячей стихии, но и его имя. Нужно действительно быть проникнутым до мозга костей чувством сродства своего с этими палящими ветрами пу­стыни, иссушающими всякую жизнь, с этими движущимися горами ее сыпучих песков, засыпающих всякое прояв­ление человеческого труда, — чтобы жить в течение веков среди этого песчаного моря, не ища ничего другого, не соблазняясь плодородными странами, которые им много раз приходилось покорять и захватывать». Предки туркмен уничтожи­ли войска ахеменидских ца­рей Кира II и Дария I, гро­мили непобедимые римские легионы, противостояли ар­миям Ассирии и Эллады. История располагает де­сятками примеров военного присутствия древнетуркмен­ских отрядов в самых различ­ных точках мира. Они находились на службе в войсках ахеменидских царей Ксеркса и Дария IV, Александра Маке­донского и римских импера­торов, византийских кесарей и китайских царей, арабских халифов и монгольских ха­нов, испанских и германских сюзеренов Щамерлана и Ве­ликих Моголов. Существование туркмен­ского этноса со времени его появления на исторической сцене и вплоть до начала ХХв. протекало в сложной политической обстановке. Террито­рия его нередко становилась объектом одновременных притязаний Персии, Афгани­стана, Хивы, Бухары. В таких случаях туркменам прихо­дилось испытывать на себе страшное действие двойных ударов. Затянувшаяся на дол­гие десятилетия борьба за политическую самостоятель­ность способствовала формированию общества, которое смогло противостоять ударам извне

И агрессорам приходилось считаться с этим фактором. Иранские шахи, бухарские эмиры и хивинские ханы со­держали постоянные туркменские конные отряды. На­пример, при покорении об­ширных азиатских земель шахом Надиркули в XVIII в. туркмены составляли основ­ную ударную силу; бухар­ский эмир Насрулла в 1839 г. выставил против кокандцев до 10 тысяч конных текинцев и салыров. В судьбе же Хивинского ханства тур­кмены в XVIII-начале XX вв. сыграли выдающуюся роль. Как писал в 1883 г. генерал Н.И.Гродеков

«…Хивинские туркмены с давних времен привыкли, в отношении к Хи­ве, разыгрывать роль прето­рианцев или янычар… Обык­новенно те из ханов хивин­ских, которые пользовались поддержкой туркмен, одер­живали верх над своими про­тивниками… Они возводили и низвергали ханов и рас­поряжались как настоящие хозяева ханства. До 1873 г. туркмены находились в при­вилегированном положении; они выставляли на ханс­кую службу конные отряды… Туркмены, составляя как бы военную касту, жили госпо­дами».

Весьма интересна и исто­рия связей с Россией, на степ­ные просторы юга которой огузо-туркменские племена (под названием «торки») переселились еще в середине X в. В конце X в. они вместе с киевским князем Владими­ром разбили хазар и волж­ских булгар. Поселившись в Киевском, Волынском, Черни­говском, Галицком, Ростово-Суздальском и других восточнославянских княжествах, огузы составили основную часть конного войска древ­нерусских князей, принеся с собой на Русь не только свое вооружение (сабли, пики, бу­лавы, сложносоставные лу­ки, конические шлемы, коль­чуги, стремена), но и тактиче­ские приемы конных воинов.

В конце XVI — начале XVII вв. на территорию Российской империи переселились от­дельные туркменские племе­на, составив основное ядро нынешних астраханских и ставропольских туркмен. С самого начала пребывания на новых землях туркмены стали привлекаться здесь к участию в военных действиях — несе­нию пограничной службы на восточных и южных рубежах государства. Ежегодно вы­ставлялось 500 всадников со своим провиантом, лошадьми и фуражом, которые поступали в распоряжение Астрахан­ского казачьего войска.

Ставропольские туркмены участвовали в войнах с На­полеоном. В частности, из­вестно, что 200 джигитов во главе со старшиной Ораком сражались в Европе в составе корпуса генерала Савельева в 1804-1807 годах. В 1812 г. туркмены составили отдель­ный полк.

В 50-х гг. XIX в. масштаб­ные военные действия разво­рачиваются непосредственно на территории Туркмениста­на. В конце 1854 г. туркмены под руководством Говшут-хана нанесли хивинцам под Сарахсом такое тяжелое по­ражение, что Хива навсегда отказалась от притязаний на туркменские территории. В 1858 г. объединенные отря­ды текинцев, йомудов и гокленов наголову разбили ре­гулярную персидскую армию под Гаррыгала, а в 1861 г, в Мерве уничтожили 35-тысяч­ное персидское войско под руководством Хамзы Мирзы.

Однако последняя война XIX в., лишившая туркмен не­зависимости, была наиболее кровопролитной. На земли вольного Туркменистана наступала царская армия.

Основными мотивами цар­ских завоевателей, безуслов­но, являлись торговые, эко­номические и стратегические интересы, нацеленные на укрепление власти над тер­риториями Азии. Как отмеча­ет современный российский исследователь Л.Н. Харюков, «Завоевание царской Росси­ей Средней Азии сопровож­далось социальным и нацио­нальным угнетением корен­ного населения, позорными деяниями и неоправданной жестокостью (например, ка­рательная экспедиция против туркменского племени йомудов во время хивинского по­хода 1873 г.)».

Расправившись с Хивой, российская армия двинулась на Ахал. Здесь и получил 20 июня 1875 г. начальник 1-ой Ахалтекинской экспедиции генерал

Ломакин письмо от текинцев Ахалского оазиса, в котором они высказали го­товность принять подданство России при условии сохранения их автономии.

В 1875-76 гг. действительно намечалась тенденция добровольного вхождения турк­мен в состав России. Однако нерасторопность некоторых российских чиновников и неуемное стремление к во­енным действиям привели к кровопролитной для обе­их сторон войне. Некоторые генералы открыто говорили о полном уничтожении тур­кмен.

Вторгаясь в Туркменистан, царские генералы не учли особого, свободолюбивого ха­рактера туркмен, их фанатич­ную любовь к родине и свобо­де.

Это основная черта народа прочно объединяла его в ми­нуты опасности для Родины.

28 августа 1879 г. генерал Ломакин потерпел сокруши­тельное поражение в битве за крепость Геоктепе. Кремне­вые ружья, сабли, ножи, дубины — против современных винтовок, одна медная пушка с каменными ядрами — против батарей орудий и ракетниц. Народное упорство оказалось сильнее. Туркмены потеряли тысячи человек, в основном, это последствия артиллерий­ского огня, какового у них не имелось. Но в рукопашной схватке они одолели. Потери царской армии составили 176 человек убитыми, 268 ранены­ми и 8 без вести пропавших.

Провал экспедиции был очевиден. Сохранилась за­писка генерала Ломакина от 30 сентября 1879 г. без адре­сата, где он, оправдываясь, писал: «Мы не будем теперь так легко относиться к нему (т.е. неприятелю; генерал пишет о туркменах. — О.Г.), как прежде, презирать его, ведь до сих пор о текинцах не было другого выражения, как это халатники, против них достаточно и роты, чтоб разогнать целые их скопища, а теперь оказалось, что эти халатники не в пример будут злющее, как говорят солда­ты, и турок, и наших кавказ­ских горцев».

Куда же подевалась спесь генерала, рвущегося в бой и славшего в «центр» донесе­ния о немедленном захвате Ахала?!

Оценивая геоктепинские события, царский капитан Вейль писал: «Русские (в Средней Азии) привыкли встречаться с толпой, многочисленной, но плохо воору­женной, не имеющей поня­тия о дисциплине, распущен­ной ордой, представляющей смешение мужчин, женщин, детей, верблюдов, скота. В туркменах-текинцах русские встретили соперников, хорошо вооруженных, имеющих, вероятно, врожденное по­нятие о военном искусстве и правилах войны… Нанесли они русским решительный удар — удар, которого они ни­как не ожидали».

В январе 1880 г. началь­ником 2-ой Ахалтекинской экспедиции был назначен ге­нерал М.Д.Скобелев. Напут­ствуя его, император Алек­сандр III заметил: «Судя же по тому, что мне докладыва­ли о текинцах, полагаю, что это должен быть особенно воинственный народ».

12 января 1881 г. крепость Геоктепе пала, и Ахалский оазис был присоединен к Рос­сийской империи. Даже по­терпев поражение, туркменские воины заслуживали слов восхищения за их доблесть и умение сражаться до конца. Достаточно познакомиться с отзывами воевавших против них офицеров и солдат цар­ской армии.

В.А.Туган-Мирза-Бара­новский (1881 г.): «Текинец, будучи превосходным наезд­ником и в совершенстве вла­дея оружием, сам беззаветно храбр и почитает храбрость даже во врагах своих… Вся­кий текинец, дав слово, никогда не нарушит его, хотя бы это стоило ему жизни и свободы. Вообще текинцы обладают большими способ­ностями, чрезвычайно пред­приимчивы и горячо любят свою родину».

Генерал Н.И.Гродеков (1883г): «Не было высшего преступления как изменить своим и потому никто не сом­невался, чтобы кто-либо из их (туркмен* — О.Г.) среды мог бы быть изменником. И дей­ствительно, во время войны с текинцами мы не имели ни одного лазутчика из их сре­ды, вследствие чего кампании 1881 годов в ряду сред­неазиатских войн стоят в ис­ключительном положении».

Н.Латкин (1885г): «Все туркмены… отличаются храбростью и полнейшим пре­зрением к смерти. Они смело идут в бой, не жалея себя, и, в то же время не имеют ника­кой жалости к своему врагу… Туркмены, и особенно текин­цы, горячо любят свою роди­ну и готовы защищать ее до последней капли крови, что они доказали при Геоктепе, где русские потеряли больше, чем вообще за все время за­воеваний в Средней Азии»

Генерал А.Н. Куропаткин (1889г): «У туркмен выра­боталась чрезвычайная спо­собность к одиночному бою холодным оружием, а также способность и любовь к бою ночью. С этими их военными качествами нам и пришлось считаться под стенами Геок-тепе».

С неподдельным восхи­щением рассказывали рус­ские авторы о необыкновен­ном героизме, упорстве и во­инском мастерстве туркмен. Е.Марков назвал Геоктепинскую крепость «древней Спар­той». Один из русских солдат, участник военных событий 1880-1881 гг., сказал писателю следующие слова;

«Текинцы молодцы) Казакам нашим где ж до них, хоть и те ниче­го народ! Чего лучше — один против наших пятерых бьется и не сдастся никогда, отряд целый придет, их пять человек в башню забьются, и все там полягут, пардону ни­кто не попросит». Сам Е.Марков восхи­щался туркменами, называя их «орлами», «барсами», «львами». Вот как он описывает внешний облик тур­кмен: «Все это боль­шею частью атлеты огромного роста, плечистые, сухие, му­скулистые… Самые храбрые русские солдаты, увешанные Георгиями и собственными ру­ками забравшие этот край, от­кровенно признавались мне, что на одного текинца всегда было нужно несколько рус­ских…».

Даже сам генерал М.Д. Ско­белев был восхищен воен­ным мастерством туркмен: «Текинцы такие молодцы, что свести несколько сотен такой кавалерии под Вену не последнее дело».

Пожелания генера­ла были воплощены в жизнь, через какие-то три с лишним де­сятка лет туркмены в составе русской ар­мии действительно появятся под Веной (Австро-Венгрия).

А пока перед цар­ским правительством встал вопрос об использовании в пол­ной мере боевого опыта туркменских конных формирова­ний.

Для начала требо­валось провести ме­ры по умиротворе­нию края: всем была объявлена амнистия, новые власти стали помогать населению продовольствием, в обустройстве иррига­ционных систем, цар­ским солдатам под страхом смертной

казни запрещались мародерство и любые прояв­ления неуважения по отноше­нию к местному населению. Уже в мае 1881 г. ко двору императора Александра III отправилась туркменская депутация (5 человек) во главе с одним из командиров защитников Геоктепе Дыкма Серда­ром.

Санкт-Петербургская газе­та «Вечернее Время» сообща­ла, что туркмены прибыли в столицу 15 мая. «Дыкма Сер­дар … привез собой в Петербург своего сына Оразберды, 10-ти лет. Смугленькое ли­чико его носит отпечаток до­бродушия и прямоты. Дыкма Сердар желает оставить его в Петербурге, в одном из во­енных учебных заведений, на воспитание. Говорят, он будет помещен в Пажеский корпус». Здесь речь идет об Оразберды Сердаре — бу­дущем командире эскадрона Текинского конного полка. По его собственным словам, отец представил сына не только императору, но и им­ператрице; императорская чета, подарив подростку золотые часы, действительно определила его в одно из престижнейших военных за­ведений страны — Пажеский корпус, по окончании которо­го он был направлен в один из драгунских полков.

Интересно письмо Дыкма Сердара, получившего чин майора милиции, на имя полковника генерального шта­ба Мешетича от 5 сентября 1881 г., в котором он просил военного чиновника оказать всякое содействие в учебе Оразберды, а также инфор­мировать постоянно о состоя­нии его здоровья, не стеснен ли сын в денежных средствах и т. д.

Возвращаясь к делам в За­каспийской области, отметим, что идея о создании конного подразделения из туркмен была озвучена с первых же месяцев после геоктепинской битвы. Уже в феврале 1881 г. начальник штаба войск в За- каспии генерал Н.И.Гродеков говорил о «найме джигитов из текинцев в устройстве по­средством их почтового со­общения между Геоктепе и Асхабадом»

А 26 апреля того же года на­чальник Закаспийского воен­ного отдела генерал Рерберг ходатайствовал перед коман­дующим войсками Ахалте­кинской экспедиции об орга­низации из туркмен стражи для охраны порядка. Нужно было, чтобы жители Ахала сами выбрали 160 фераджиев (милиционеров) и 4-х сер­даров (командиров), которым предполагалась выдавать жалование — по 30 рублей всадникам и по 50 рублей — командирам (итого — пять ты­сяч рублей в месяц)

Видимо, просьба началь­ника Закаспийского отдела была удовлетворена, так как сохранился приказ от 5 мая 1881 года о формировании временной ахалтекинской ми­лиции из туркмен и о назначении ее командиром урядни­ка князя Маргания.

Однако у высших военных чиновников империи были свои соображения насчет туркмен. Они желали исполь­зовать их военное искусство в столкновениях с далеким западным противником.

27 июля 1881 г. командую­щий войсками Кавказского военного округа фельдмаршал князь Борятинский писал в телеграмме начальнику главного штаба Военного ми­нистерства Российской импе­рии Л.Н.Соболеву: «Кстати, об окраинах, есть еще вопрос, на который меня навел Пушкарев, а укрепил в нем Скобелев, — это привлечение молодых текинцев на нашу военную службу. Образовать один или два полка, вооружить их в Киеве, стоянка на границе, по отбытии срока ра­зоружить в Киеве и домой».

Через неделю (2.08.1881г.) новый начальник главно­го штаба генерал-адъютант Н.Обручев отписывал на Кав­каз: «Управляющий военным министерством приказал со­ставить соображение об об­разовании из текинского на­селения одного или двух ка­валерийских полков, которые могли бы быть употребляемы на службу на нашей западной границе. Уведомляя об этом, имею честь покорнейше про­сить сообщить мне, какие по­требуются ежегодные расхо­ды на интендантское доволь­ствие одного конного полка текинцев, четырех эскадрон­ного состава, полагая что до­вольствие чинов полка будет приравнено к довольствию регулярного полка, а полк будет расположен в Варшав­ском военном округе, где- либо поблизости к прусской границе. Было бы желатель­но, чтобы все расходы были выражены в деньгах».

Нам не известно, по каким причинам два полка туркмен так и не были сформирова­ны. Скорее всего, сказалось опасение вооружать туркмен, так как еще не был присоеди­нен Мервский оазис.

Итак, отряд Ахалтекинской конной милиции был сформи­рован в начале мая 1881 г., и ее первым командиром стал абхазский князь урядник Малахий Маргания. Всадники были одеты в национальные халаты (доны) и носили пого­ны, на которых красовалась заглавная буква «А» («Ахал-теке»). Когда весной 1884 г. Мерв добровольно вошел в состав Российской империи, в отряде начальника Закас­пийской области генерал-лейтенанта Комарова нахо­дилось 20 джигитов времен­ной ахалтекинской милиции, составлявших его личный конвой. Они находились под началом уже вахмистра М.Маргания.

Туркмены не случайно ис­кренне поступали на служ­бу царской администрации. Во-первых, у них было со­хранено самоуправление: во-вторых, прекратились во­енные столкновения с со­предельными государствами; в-третьих, царская админи­страция всячески поощряла земледелие у туркмен, обес­печив их семенным фондом; в-четвертых, туркменские джигиты, которые всю свою жизнь проводили в военных походах, получили возмож­ность продолжать воинскую службу и т.д.

Но была еще одна причи­на, это — поведение русских людей, в котором не обна­руживалось высокомерия по о себе и послужит интересам русских. Организация туземного войска идет очень деятельно. В принципе, русские не составляют войск из туземцев покоренных народов; но есть исключения для Кавказа и для Закаспийской об­ласти. На другой день, после своего вступления в Мерв, князь Дондуков-Корсаков из­дал приказ собрать два эска­дрона текинцев, которые по­лучили ружья системы Бер­дана. Солдаты этих эскад­ронов носят белые фуражки и белые погоны сверх своего национального костюма. Сол­даты эти употребляются, преимущественно, для разноски писем на дальние расстояния и поддерживают постоянные сообщения между селения­ми, находящимися в стороне от железной дороги. Два первых эскадрона этого войска чудесно сражались при Кушке с афганской кавалерией. Полковник Алиханов, командовавший ими, дал им белое знамя, на котором с одной стороны было вышито золо­том, арабскими буквами слово «Аллах», а с другой — буква «А» с царской короной, инициал Императора Александра III. Во время атаки знаменосец был ранен в рукопашной схватке… Туркменские ханы служат русским офицерам, и есть немало поручиков, ка­питанов и майоров, которые у себя дома были раньше и остались первыми представи­телями общины что касается туземного войска, то русские всегда могут на него рассчитывать, оно представляет со­бой регулярное войско…».

Э.Буланжье упомянул о битве при Кушке, это — зна­менитое Ташкепринское сра­жение, произошедшее 18 мар­та 1885 г., в котором впервые туркменские милиционные части выступили совместно с русскими отрядами. Еще в са­мом начале 1885 г. руководи­тели английского отдела по определению границ между

Россией и Афганистаном спро­воцировали выдвижение аф­ганских войск к Пендинскому оазису. Переговоры с англи­чанами ни к чему на привали афганцы не сняли аванпосты с левого берега Кушки и правого береги Мургаба и пер­выми открыли огонь. Пока русская пехота занимала мост через Кушку, полковник Алиханов-Аварский во гла­ве кавалерии, куда входили две сотни Временной Мервской конной милиции и семь всадников Ахалтекинской конной милиции, переправился через реку и атаковал неприятельские войска. Одна из сотен мервской милиции, возглавляемая Баба-ханом (сын Говшут-хана), захва­тила в бою четыре орудия, а всадник Аман Клыч — аф­ганское знамя.

В своем рапорте командую­щему войсками Кавказского военного округа от 30 марта 1885 г. генерал А.В.Комаров специально отметил героизм туркмен: «Джигиты упо­требляли все усилия стать достойными государевыми слугами и своей кровью за­служили право на братское товарищество с регулярными войсками». Атака царско­го отряда на вчетверо пре­восходящего по численности противника была так стремительна, что афганцы отступили к Герату, потеряв при Ташке — при 600 человек уби­тыми, 8 орудий и два знамени.

Эмир афганский Абдуррахим-хан впо­следствии не без иро­нии вспоминал: «Ан­глийские войска и офицеры были до та­кой степени испуганы и нервозны, что бежа­ли в диком замеша­тельстве, не будучи в состоянии отличить друзей от врагов».

Впрочем, сам эмир признался, что зем­ли туркмен-сарыков и ранее не принадле­жали к Афганистану, поэтому «мы на дол­гие годы будем им (русским. — О.Г.) добрым соседом».

Интересные материалы при­водит в своих рассказах из­вестный российский писатель Владимир Ян (Янчевецкий), автор знаменитой трилогии «Чингиз-хан», «Батый», «К последнему морю» и др.: «В битве при Кушке Алиханов-Аварский командовал тур­кменским дивизионом, кото­рый был составлен из всад­ников, недавно дравшихся против Скобелева под Геоктепе. Как известно, после победы при Геоктепе Скобелев предложил всем лихим тур­кменским воинам перейти на службу России и этим положил основание созданию туркмен­ских дивизионов. Даже анг­личане, стоявшие за спиной афганцев в Кушкинской аван­тюре, в описании битвы при Кушке отмечают необычайную смелость туркменских всад­ников, неудержимой лавиной атаковавших противника, пре­восходящего их численностью более чем в десять раз».

Однако В.Ян, состоявший в Асхабаде в 1902-1904 гг. чи­новником для особых пору­чений при начальнике Закас­пийской области, несколько ошибался, отметив, что до М.Маргания командиром ди­визиона являлся Алиханов-Аварский.

Алиханов-Аварский был на­чальником Временной Мервской конной милиции (около трех сотен) с 1884 по 1885 гг., а в битве при Ташкепри командовал сводным отрядом, куда присоединился вахмистр М.Маргания со взводом всадни­ков Ахалтекинской милиции и получивший после боя Георги­евский крест и чин прапорщи­ка. Но М.Маргания уже тогда, в марте, не являлся командиром ахалтекинских милиционеров. Он был их начальником с 5 мая 1881 г. по февраль 1885 г., когда решено было образовать в Асхабаде дивизион.

24 февраля 1885 г. — офи­циальное рождение нового воинского подразделения — Туркменской конной мили­ции, куда вошли лучшие джигиты из милиционеров ахалцев и мервцев. Был назначен и ее начальник — капитан Петр Петрович Калитин, од­новременно состоящий при войсках Кавказского военно­го округа. 19 декабря 1885 г. подразделению был выдан штандарт (отличающийся от знамени мервской милиции): на желтом полотнище пере­крещиваются две красные полосы и в середине надпись черными буквами «ТРК».

В то же время, когда Турк­менская конная милиция создавалась как чисто военное подразделение, отряды милиции, существовавшие во всех уездах и подчинявшиеся их начальникам, несли служ­бу по охране общественного порядка.

Создавая туркменские во­енные формирования, цар­ская администрация испыты­вала острый дефицит в офи­церских кадрах из числа са­мих туркмен, которые долж­ны были не только свободно разговаривать на туркмен­ском и русском языках, но и быть воспитаны в современ­ных европейских военных школах.

30 сентября 1885 г. коман­дующий войсками Кавказско­го военного округа генерал-адъютант князь Дондуков-Корсаков писал из г. Тиф­лиса (Тбилиси) начальнику главного штаба Военного ми­нистерства: «Практиковав­шаяся на Кавказе мера вос­питания детей туземцев в военно-учебных заведениях империи всегда давали от­личные результаты. Офицеры из туземцев, воспитанные в адетских корпусах, вы­ходили самые лучшие, преданнейшие нашему прави­тельству и государственным интересам. Получая основа­тельное образование, они делаются вполне полезными для страны деятелями, чест­но направляя и руководя населением. Уведомляя об этом ваше превосходительство, в ответ на отзыв от 25 минув­шего августа за № 450, при­совокупляю, что предлагаемую командующим войсками Закаспийской области меру воспитания детей туземцев в военно-учебных заведениях империи — я нахожу вполне соответственною»

Об учебе туркменских юно­шей в кадетских корпусах речь пойдет чуть ниже. А пока вернемся к Туркменской конной милиции. 7 ноября 1892 г. она была преобразо­вана в Туркменский конно­-иррегулярный дивизион, ко­торым продолжал командовать уже подполковник П.П. Калитин (произведен в чин в 1890 г.).

Дивизион выполнял впол­не конкретные боевые за­дачи. В частности, известны секретные данные, в которых указывается на привлечение джигитов в 1890 г. в охран- ных и разведывательных рей­дах афганской границы под руководством штаб-капитана милиции М.К.Маргания.

Местом дислокации диви­зиона являлось селение Кеши на западе Ашхабада. В 1895 г. для дивизиона был установ­лен стандарт сабли (см. при­ложения). В 1899 г. в местечке Акдепе подразделению было вручено знамя (к сожалению, о нем ничего неизвестно). А10 июня того же года полковник (произведен в чин в 1895 г.) ПШ.Калитин покинул диви­зион, направившись в 1-ый Волгский полк Терского казачьего войска, а командиром дивизиона стал М.К.Маргания.

В обширном труде «Закас­пийская область» (1901г.) го­ворится, что хотя население области освобождено от всеобщей воинской повинности, тем не менее туркмены состо­ят на службе в Туркменском конно-иррегулярном дивизио­не: «Условия комплектова ния в общем таковы же, как и других милиционных частей, существующих на Кавказе, то есть в него поступают ту­земцы по добровольному же­ланию, причем от казны выделяется каждому всаднику-джигиту один кавалерийский карабин и 25 рублей в месяц. На эти деньги он должен со­держать себя и лошадь… В Закаспийской области при сфор­мировании пограничного надзора Закаспийского таможен­ного округа желающих слу­жить в нем туркмен оказалось втрое более числа имевших­ся вакансий… И надо отдать полную справедливость джи­гитам Туркменского конно­иррегулярного дивизиона, что все они в своих национальных барашковых папахах (шапках), в халатах с погонами с изображением на них букв «Т», опоясанные ремнями с блест­ками, к которым прицеплены кривые туркменские шашки и с винтовками-берданками за плечами, представляют из себя типы отчаянных, лихих наездников и рубак».

Каждый из джигитов давал обязательство прослужить в дивизионе 2 года и, по окон­чании этого срока, мог по же­ланию продолжить службу или быть уволенным. Прекрасные наездники всегда привлекали внимание окружающих. Еще А.Н.Куропаткин в 1891 г. от­метил в своем приказе акку­ратных, подтянутых джигитов, некоторые из них имели знаки отличия военного ордена.

В 1909 г. Д.Н.Логофет поло­жительно отзывался о суще­ствующей практике привлече­ния туркмен в конный диви­зион. «Это хорошая воинская часть, — писал он, — сидящая на отличных конях. Служба всадников совершенно та же, что и наших казачьих частей. Офицеры же… частью произ­водятся из тех же всадников… Вообще туркмены представляют собой прекрасный материал для комплектования нашей кавалерии. По своему характеру и веками усвоенным понятиям, это народ­ность, особенно же­лательная в рядах на­шей армии»

А вот что писал в 1929 г. поручик цар­ской армии туркмен X.Хаджиев: «В диви­зион поступали лю­ди, искавшие подви­га и удали, поклонни­ки храбрых, жаждав­шие приключений и, наконец, желавшие научиться военному искусству. Это были сыновья ханов, сер­даров, знатных турк­мен, которые хотели продолжать удалую жизнь отцов. Это  желание впиталось в них с молоком ма­тери. Желающих поступить в дивизион было много, но правительство их не хотело принимать, ибо требуемое число людей было пополне­но, а вместе с тем, еще существовало опасение вооружать сынов Ахала, история покорения которого была еще свежа в памяти»

Как утверждал В. Ян, в 1902 г. М.К.Маргания уже был в чине подполковника. Это был вы­сокий, подтянутый человек, носивший всегда зимой черную, а летом белую черкеску с серебряными газырями. Со всеми он держался одинаково с достоинством. Но с друзьями был прост и сердечен. В его доме в Ашхабаде постоянно гостили джигиты дивизиона. М.Маргания, которого всад­ники почтительно называли «Мерген-ага», прекрасно раз­бирался в породах лошадей, особенно ценя славных ахалтекинских скакунов. Именно он подобрал для писателя вели­колепного золотисто-буланого жеребца Италмаза, на котором В. Ян совершил экспедиции в Хиву, Афганистан и Персию. В этих походах писателя и ученого сопровождали всадники дивизиона, среди которых он выделяет джигита Хива Клыча и георгиевского кавалера урядника Шахназара Карабекова. Мерген-ага свободно разговаривал на туркменском и на персидском языках, был опытным дипломатом, потому его всегда просили провести переговоры с пограничны­ми ханами, подданными шаха Ирана

«Маргания Мерген-ага ко­мандовал одним из кавале­рийских туркменских диви­зионов, — сообщал В.Ян, — он заботился о породе, красоте, подборе масти коней своих джигитов, и на парадах его дивизион отличался особой лихостью и выправкой. Все офицеры дивизиона были туркмены»

Здесь стоит чуть подроб­нее поговорить о подготовке офицерских кадров из мест­ного населения. Туркмены прекрасно сознавали, что, находясь в составе Россий­ской империи, им просто не­обходимо иметь кадры, полу­чившие образование согласно европейским программам. Как известно, одно из лучших об­разований в то время получа­ли военные. Офицер царской армии — это всесторонне раз­витый человек, овладевший не только в совершенстве военным делом, но и воспи­танный в лучших традициях общества. Кроме того, народ-воин, каковым являлись туркмены, старался посылать, со­ответственно вековым тради­циях, своих представителей именно в кадетские корпуса и офицерские училища. Извест­но, что старшина туркмен-игдыров Мамед Сопы Кули­ев в 1859 г. отправил своего сына на учебу в оренбургский кадетский корпус имени Неплюева.

Показательна в этом от­ношении семья йомудского хана Кията (1754-1843 гг. жизни) — правителя Челекена (ныне Хазара). Его сыновья и внуки имели военное обра­зование, являясь офицера­ми царской армии. Особенно известен был младший сын хана — Аннамухаммед (Нико­лай) Карашхан Йомудский (1829-1886 гг.), который в 1844 г. поступил на офицер­ские курсы уланского полка в Каменец-Подольске.

В 1848 г. Карашхан посту­пил в 12-й Белгородский уланский полк в офицер­ском чине, где прослужил до 10 февраля 1878 г. Он уча­ствовал с полком в Крымской (1853-1856 гг.) и русско-ту­рецкой (1877-1878 гг.) войнах, где проявил чудеса храб­рости, получив чин полков­ника и Георгиевский крест. Его подвиги были запечатле­ны в картинах «Герой Шип­ки» (хранилась в Каменец-Подольске) и баталиста Кова­левского «Подвиг полковни­ка Йомудского» (находилась в Санкт-Петербургском Эрми­таже). Вернувшись на роди­ну, он в 1878 г. был назна­чен чиновником правитель­ства при Закаспийском отделе в Красноводске (ныне г. Туркменбаши). 11 апреля 1879 г. он написал письмо военному министру, в кото­ром говорил о необходимости открытия училища для тур­кмен, где бы изучались рус­ский, арабский, персидский языки и т.д.

Все три сына Карашхана получили военное образо­вание. Иван Йомудский впо­следствии погиб в 1-ую миро­вую войну под Львовом. Назар поступил после учебы в Художественную академию Санкт-Петербурга, учился и дружил с такими выдающими­ся художниками, как В.Серов, М.Врубель, И.Репин и др. Он бывал в Асхабаде и даже на­писал картину «Туркменский конный отряд на скачках». Николай Йомудский (1868- 1928 гг.) учился в Псковском кадетском корпусе и начал военную службу в Мерве в 1-ом стрелковом батальоне, затем был приставом Тохтамышского отделения (Мервский уезд) и Дурунского приставства (Асхабадский уезд). В 1910 г. в чине подполковника вышел в отставку.

Примечательно, что во вре­мя службы в Мерве Николай познакомился с офицером-эмигрантом из Болгарии Ге­оргием Вазовым, который проработал в Туркменистане около 10 лет, помогая пролагать железную дорогу. В 1910 г. в Кушке именем Вазова была даже названа одна из улиц. Согласно воспоми­наниям Г.Вазова, Николай Йомудский в чине поручика возглавлял одно из подраз­делений Временной Мервской милиции; где-то в кон­це 80-хгг. XIX в. он подарил болгарину турецкую саблю и кремневый пистолет. Г.Вазов возвратился впоследствии в Болгарию, в 1897 г. став ге­нералом, а в 1913 г. — воен­ным министром страны. Рари­теты Н.Йомудского до сих пор хранятся в семье генерала.

Будучи приставом в Дуруне, Н.Йомудский активно содей­ствует отправке мальчиков в кадетский корпус (нужно от­метить, что с 1893 г. корпус Оренбурга ежегодно пред­ставлял для туркмен 2 учебных места). Так, пристав отправил Ходжагельды Ходжамурадова (1889-1937гг.), сына арчына селения Бами после оконча­ния русско-туземной школы при дивизионе в Кеши в 1901 г. в оренбургский корпус (за­кончил в 1908г.), после чего он закончил Московское пе­хотное войсковое училище и прибыл в Закаспий на службу в Туркестанскую стрелковую бригаду. Интересно, что еще в годы учебы в корпусе Ходжагельды Ходжамурадов и его однокашники зачитывались рассказом Л.Н.Толстова «Хад­жи Мурат», а так как кадет-туркмен выделялся среди учеников своей смелостью и умом, то его и прозвали име­нем «Хаджимурад», заменив­шим впоследствии ему имя и фамилию.

В Оренбургский кадетский корпус поступили и представи­тели Мервского уезда Аннамурад Курбанов, Бапбы и Какаджан Бердыевы, Силап Серда­ров (будущий офицер полка). К.Бердыев, окончив сначала тедженскую русско-туземную школу и кадетский корпус, учился в гимназии в Кие­ве, Самарканде, а в 1910 г. при поддержке все того же Н.Йомудского поступил в Санкт-Петербургский универ­ситет на отделение права