Ярослав Леонтьев «Народнические идеи могут объединить всех»

Один из лидеров советских эсеров Ярослав Леонтьев рассказал, как его движение принимало участие в Перестройке и почему левые идеи не захватили массы после 1993 года

 «Русская планета» продолжает цикл бесед с диссидентами, находившимися в СССР вне либерального лагеря. Предыдущие интервью были с лидером монархистов Владимиром Осиповым, участником «правого» подпольяВалерием Скурлатовым, леворадикальным активистом Александром Скобовым, феминисткой Евгенией Дебрянской.

На этот раз доктор исторических наук, профессор факультета государственного управления МГУ Ярослав Леонтьев рассказал «Русской планете» о последователях эсеров в 1980–90-х годах, о кружках и группах социалистов-народников, в которых он принимал участие.

— Как вы пришли в политику?

— Лично для меня политическая деятельность началась с председательства в независимом историческом клубе «Былое» и пребывания в рядах группы «Социалистическая инициатива» Бориса Кагарлицкого и Московского народного фронта (МНФ). Первая же попытка создать кружок социалистов-народников была предпринята, когда я был на 4 курсе Историко-архивного института. Вместе с группой сочувствующих я участвовал в акции на Тверской, где случилась одна из первых побед в истории уличной демократии.

Это было во время выдвижения Ельцина в народные депутаты. Против Ельцина тогда была организована информационная атака, и случился массовый митинг, несколько тысяч москвичей собралось у здания Моссовета. Толпа перекрыла Тверскую улицу напротив здания. Но у ораторов были только слабенькие мегафоны, их голоса тонули в гуле. Тогда произошел как бы первый московский «майдан». При этом позади толпы, в скверике за памятником Юрию Долгорукому, стоял припаркованный милицейский автобус с системой звукоусиления. Рядом с ним, как мы узнали позже, находился заместитель руководителя ГУВД генерал-майор Николай Мыриков (в августе 1991 — комендант Москвы, назначенный ГКЧП). Когда он вышел из автомобиля, я и мои товарищи, недолго думая, взяли его «в плен», то есть. заблокировали, отрезав от микроавтобуса и штабных офицеров, а люди вокруг сомкнули плотное кольцо. Опешивший генерал распорядился передать ему мощный микрофон и позволил мне обратиться к организаторам.

После этого к нам подошли и другие участники митинга из МНФ во главе с Кагарлицким. Он через микрофон обратился к присутствующим с призывом не ограничиваться этим митингом, а приходить в Лужники. Кто знает историю, помнит, что именно с митинга в Лужниках началась эпопея со стотысячными митингами: с участием академика Сахарова, самого Ельцина и много кого еще. Митинг на Тверской, кстати, так и не был разогнан, он продолжался до позднего вечера. Это была победа.

В кружок социалистов-народников, кстати, входил Борис Долгин, ныне научный редактор и заместитель главного редактора Polit.ru. Боря был ответсеком самиздатовского журнальчика «Былое», который делал я. Журнал был посвящен освободительному движению в России. Параллельно с нашими начинаниями в Историко-архивном институте появилась вторая группа, которая выпускала газету «Революционная Россия». Вот с ней я и еще один товарищ объединились в группу под названием Товарищество социалистов-народников (ТСН). Это был 90-й год.

— Газета пользовалась популярностью?

— В среде политизированной молодежи и распространителей независимой печати ее уважали. В ноябре прошлого года я был в Киеве, выступал там. Ко мне подошел человек моего возраста, бывший в 90-х годах активистом Конфедерации анархо-синдикалистов, и поделился, что помнит нашу газету, был ее подписчиком. Знал я и подписчиков из Сибири, Питера, Петрозаводска, Калининграда и из других мест. Тираж отдельных номеров достигал 5–10 тысяч экземпляров. Позднее Григорий Тарасевич (сейчас работает редактором отдела науки в «Русском репортере»), на тот момент только пробовавший себя в журналистике, начал издавать самиздатовскую газетку «Голос народника». В отличие от самиздата, «Революционная Россия» была официально зарегистрирована и печаталась в типографиях.

Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»

— В ТСН были левые и анархисты?

— Товарищество придерживалось либертарных воззрений, не всегда сугубо анархических. Было у нас так называемое правое крыло, например Андреев, Трифонов, Сергей Морозов, был христианский социалист Борис Романов, имелись центристы — поклонник Виктора Михайловича Чернова Никита Тюков. Я был представителем левого крыла, со мной заодно были Григорий Тарасевич, Дмитрий Лозован и другие. В какой-то момент я и наш товарищ из Гомеля Юрий Глушаков (ныне автор «Русской планеты». — РП) стали именовать себя анархо-народниками. Почетным членом ТСН была 85-летняя Екатерина Борисовна Тарасова, в 1920-е годы входившая в Союз эсеровской молодежи.

— Почему вдруг эсеры?

— Мы исторических эсеров оценивали с позиции демократического социализма. Если говорить о какой-то нише из спектра оппозиционных КПСС движений, то мы себя относили, с одной стороны, к евросоциалистам, а с другой — к самобытным «русским социалистам». Нам была близка эклектика социал-революционеров начала ХХ века. В теории мы выступали за синтез персонализма и соборности, который противопоставляли индивидуализму и коллективизму. В этом соединении, считали мы, и должен заключаться стержень возрождения общинности. Важнейшим жизненным принципом для нас был нравственный императив Канта. Мы жаловали Лаврова, Михайловского, Иванова-Разумника, позднего Кропоткина, Питирима Сорокина.

Если говорить о себе, то к тому времени я уже был убежденным антисталинистом, да и антиленинистом тоже, участвовал в научной работе общества «Мемориал», изучая исторических эсеров. Адептом говорухинской формулы — «Россия, которую мы потеряли», я никогда не был. А  если мне не были близки монархисты, не были близки необольшевики и неолибералы, то кого выбирать? Были, конечно, еще анархисты, социал-демократы, но для меня выбор был логичен — эсеры, то есть. не западники, а «революционные славянофилы».

— Что ваш кружок предлагал для страны? Какие меры?

— Кружок был до 1990 года, а затем правильней говорить о группе или даже группировке, принимая во внимание нашу тесную связь с единомышленниками в Демсоюзе (где имелось несколько своих «эсеров») и анархо-движении. Как и все организации, мы начали с идеологического документа — манифеста. В нем мы провозгласили себя неонародниками, наследниками всего спектра неонародничества от эсеров и народных социалистов до эсеров-максималистов и анархистов. Синтез идей всего спектра. Мы хотели перелопатить все НС-идеи и идеи эсеров под сегодняшний день.

Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»

Оговорюсь, что сегодня слова «НС» и «эсеры» означают совсем другое. Время изменило смысл слов. Мы выступали против 6-й статьи Конституции СССР, как и вся оппозиция. Выступали за многопартийность и создание независимых профсоюзов. Мы были критиками КПСС слева. Что касается социально-экономических взглядов, то мы были сторонниками модного тогда термина «многоукладность». Мы признавали мелкую частную собственность, но сами, естественно, были за народническую кооперацию. Что касается земли, то мы говорили о необходимости применения старой эсеровской программы социализации земли, передачи земли всему народу, всем желающим получить земельный надел, который человек способен обрабатывать, но выступали за запрет купли-продажи земли. По известной формуле, на которой сходились дореволюционные левые и правые, — «земля божья, она ничья». Для этих целей необходимо было созвать Учредительное собрание. Я даже одно время представлял ТСН в Комитете сторонников Учредительного собрания, инициированного одним ДСовцем.

ТСН-цы активно принимали участие в Вольном философском обществе (ВФО), там же были анархисты типа Петра Рябова и левое крыло Демократического союза. ДС того времени, если проводить параллели, уместнее всего, наверное, сравнить с (ныне запрещенной) НБП начала нулевых годов. Тогда в Демсоюз шли не за идеей, а за радикализмом: участвовать в акциях, «винтилове», садиться на «сутки». Нашему ТСН был интересен Демсоюз, потому что там тоже была группа продолжателей дела эсеров, таких как Андрей Грязнов, Александр Элиович.

Для понимания эпохи надо сказать, что это сейчас можно зайти в книжный магазин «Москва» или «Библио-Глобус» и купить любую книгу, а тогда было время самиздата, только начали рассекречивать спецхран. Мы тогда только-только добыли копию важной книги Виктора Чернова «Конструктивный социализм», написанной и изданной в эмиграции, только-только прочли книги Савинкова, Иванова-Разумника, Чаянова, других авторов. Кстати, многие мемуары и философские, социально-экономические работы эсеров до сих пор не переизданы. А тогда все это было в диковинку. Люди обсуждали на семинарах доступные книги.

— Работы Николая Бухарина не изучали?

— Бухарина вот не изучали, по нему «загонялись» в Набережных Челнах, там был клуб его имени, и в саратовском клубе «Марксист» Дмитрия Чернышевского, который, правда, потом стал правым консерватором. Зато мы с удовольствием заглядывали в труды таких выдающихся экономистов, как Чаянов, Николай Кондратьев, Туган-Барановский.

Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»

— К работам Мао как относились?

— Всеми владел антикоммунистический пафос. 90-е годы, в Китае только-только произошел расстрел на площади Тяньаньмэнь, на Китай смотрели злобно. Это уже задним числом стали противопоставлять «мудрого» традиционалиста Дэн Сяопина неолиберальной грабиловке Гайдара и Чубайса.

— Проводили какие-то акции?

— Наша группа участвовала в «Гайд-парке» в Новопушкинском сквере либо на тротуаре у здания газеты «Московские новости». Эти события напоминают мне «Оккупай Абай» на Чистых прудах. Разница только в том, что в 2011 году все было позитивнее — возможно, потому что в нем участвовали молодые люди, а на Пушкинской площади в мое время молодежи было много меньше, сборища были великовозрастные. Спорили порой до ора, словно на каком-нибудь вече. Мы вывешивали там нашу стенгазету. Например, был номер по Марии Спиридоновой (российская террористка, одна из руководителей партии левых эсеров. — РП).

Мы участвовали в первомайских шествиях вместе с КАС и некоторыми членами ДС. СМИ много писали об одном из таких шествий, когда нашей группе человек в 20–25 во главе с основой ТСН и нашими знаменами удалось обогнать официальную колонну профсоюзников, снести заграждения, пройти сквозь дружинников, которые расслабились и ничего подобного не ожидали, и вырваться на Красную площадь. У Мавзолея мы проскандировали свои лозунги (речевок тогда еще почти не было), в том числе «Долой КПСС» и «Даешь Учредительное собрание» или что-то в таком роде. Это была эпатажная акция, она, например, попала в мемуары Анатолия Собчака, который тогда был среди приглашенных гостей на трибуне Мавзолея. О ней упоминалось в тексте статьи последнего председателя КГБ Владимира Крючкова. Сразу по окончании шествия произошло первое крупное нападение на оппозиционеров. У собора Василия Блаженного мы дождались КАС под водительством Александра Шубина, Владлена Тупикина и Андрея Исаева и пошли дальше, митинг тогда планировался у Парка культуры. У поворота на Крымский мост на нас неожиданно напали.

— Кто это был?

— Это были «титушки» того времени. Многие думали тогда, что это были «любера». Напали с криками: «Мы вас научим любить советскую родину». Мне это чем-то напомнило нападения на поэтов на Триумфальной площади у памятника Маяковскому в 1960-х годах. Тогда это делали дружинники, они обладали определенным статусом, а в нашем случае это были люди без опознавательных символов. Если не ошибаюсь, в наше время подобное нападение произошло впервые. Через несколько лет были нападения на распространителей «красной» печати у Музея Ленина на площади Революции, но там уже проводились целенаправленные акции членов РНЕ, баркашовцев.

Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»

— Вы использовали в ТСН советскую символику?

— Нет, конечно, ТСН ходил под красными знаменами, но не с абстрактными красными, а с красивыми флагами с вышитыми золотыми буквами эсеровскими лозунгами: «Земля и воля», «В борьбе обретешь ты право свое». У разных организаций были свои флаги. Например, у группы «Гражданское достоинство», которое потом стало партией кадетов, — среди них был Александр Верховский, в то время занимавшийся уличным политическим активизмом (сейчас он глава аналитического центра «Сова». — РП), и начинающий предприниматель Ирина Хакамада. Члены Демсоюза на наши акции приходили с российским триколором. У них могло быть двойное членство, как у нашего товарища Жени Третникова, состоявшего в ДС. Из кандидатов в члены ДС к нам перешел Дмитрий Лозован, переходили из КАС тоже. Было свое знамя у Социал-демократической партии России, в которой состоял юный Станислав Маркелов, у него долгое время была кличка «Стас ЛСД», левый социал-демократ.

— Как тогда к этому флагу относились левые?

— К триколору? Спокойно, негативное отношение пришло позже, в 1992–93 годах, когда появилась реваншистская коммунистическая оппозиция, называвшая его «власовским». Но это совсем другая история. Тогда у большинства, наоборот, была негативная реакция на флаги с советской символикой.

Помню шествие и митинг в саду Баумана 6 июля 1990 года с участием не только членов ТСН, но и некоторых других левосоциалистических организаций — КАС, Соцпартии, Марксистской рабочей партии. Акция была посвящена памяти левоэсеровского выступления в 1918 году. Она началась в верхней части площади Ногина. От памятника героям Плевны мы пошли вниз по бульвару, раздавая номера «Революционной России» и листовки, в которых разъяснялся смысл акции. Шедшие с нами КАСовцы раздавали свой журнал «Община». Затем мы свернули в район Большого Вузовского переулка (сейчас он называется Трехсвятительский переулок. — РП), где в 1918 году находился штаб поповцев (так называли сторонников Дмитрия Попова, балтийского матроса, начальника Боевого отряда ВЧК, активного участника восстания левых эсеров в Москве в 1918 году. — РП). Там мы провели стихийный митинг.

Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»

Хотелось бы вспомнить о нашем собственном, то есть Народническом совещании в Москве. Я на нем впервые познакомился с левым активистом из Гомеля Юрием Глушаковым, лидером калининградских «солидаристов» Александром Жиденковым и, если не путаю, с литовским анархистом, членом КАС Эвалдасом Бальчуносом. А съезд КАС в Самаре особо запомнился мне началом близкого знакомства с, наверное, самым значительным анархистом последней четверти века, иркутянином Игорем Подшиваловым, «батькой», или «атаманом», как его многие называли.

Из числа других активистов КАС мы контактировали с Дмитрием Жвания, Максом Кучинским, Владом Тупикиным, покойными Колей Муравиным и Олей Александровой, царствие им небесное! Славные были люди. А также с КАСовской оппозицией — Вадимом Дамье, Дмитрием Костенко, Володей Платоненко. Они затем покинули КАС и создали организацию Инициатива революционных анархистов. Из числа прочих анархистов — с Петром Раушем и Алексеем Щербаковым в Питере, с Андреем Котенко в Москве.

ТСН участвовало в кампании поддержки первых посаженных анархистов. Речь идет об известном в то время деле двух анархистов — Алексея Родионова и Александра Кузнецова из Анархо-радикального объединения молодежи. 12 марта 1991 года на Лубянской площади Москвы состоялся митинг, посвященный памяти жертвам коммунистического террора, и на нем произошла драка с поножовщиной. Анархо-панки будто бы порезали оперативников в штатском.

— КГБ как-то реагировал на вашу политическую активность?

— Приходили как-то в Историко-архивный институт, где я учился, но меня заранее предупредил секретарь комитета комсомола, и я им просто запудрил мозги. Потом подослали моего старого знакомого, который, как оказалось, работает в «конторе». Он предложил сотрудничество, я, естественно, вежливо отказался, и ради стеба ему предложил: «Если вы хотите получить информацию о неформальном движении, то пусть ваша организация пришлет официальную заявку в мой институт, я прочту публичную лекцию вашим сотрудникам». Прослушивали, конечно, нас по телефонам. Была тогда модной присказка: «Товарищ, верь, пройдет она, эпоха перестройки-гласности, и комитет госбезопасности запомнит наши имена» — перефраз пушкинского послания «К Чаадаеву». Но вообще тогда уже началась смена эпох. До этого товарищей постарше серьезно прессовали за студенческие кружки. Например, Подшивалова в Иркутском университете или Жиденкова, когда он учился в Горьковском инязе. Не говоря уже о деле «молодых социалистов» Кагарлицкого, Кудюкина, Фадина, Ривкина и других.

Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»

— Много споров вызвало в свое время перерождение Андрея Исаева из лидера анархистов в системного политика. Это с чем, по вашему мнению, связано?

— Это едва ли связано с КГБ и вербовкой. Он всегда производил впечатление, лично на меня и не только на меня, человека,  знающего себе цену, человека, априори склонного к карьеризму. Он, например, даже тогда уже участвовал в выборах в Моссовет, хотя у анархистов были разные точки зрения на это. Он вел шашни с московским горкомом ВЛКСМ, а потом оседлал профсоюзы. Нет, конечно, он не работал на власть, даже наоборот, когда при активном участии Исаева произошел захват газеты «Солидарность», эта газета превратилась на несколько лет в рупор всех левых. Там публиковались Шубин, Тарасов, Тупикин, Подшивалов, Кагарлицкий, я сам в том числе, и многие другие. Но тогда же у Исаева завязались отношения с председателем Московской федерации профсоюзов Михаилом Шмаковым.

— Как вы, ваше движение относилось к Ельцину?

— Разумеется, ельциноидами мы никогда не были. Мы поддерживали Ельцина не как руководящую фигуру, а скорее, как некое выражение общепротестного настроения. Плюс он был опальной в КПСС фигурой. Вписывались не за Ельцина, а за ситуацию. Никакой идеализации не было, для нас он был популистом. Мы были за парламентскую республику, а не за президентскую; Беловежский сговор о расторжении СССР называли сепаратным. Мы были федералистами и выступали за реорганизацию Союза на этих началах, хотя и признавали право народов на самоопределение. Народов, а не бухого Ельцина с Кравчуком и Шушкевичем!

— Отношение у вас к СССР, значит, было негативное?

— К Союзу относились, конечно, как к империи, но жаждали не распада, а реформации с позиций народнического федерализма. Этим обусловлено и всеобщее участие и ТСН-овцев, и КАСовцев, и анархо-коммунистов в событиях 21–22 августа — в защите Белого дома во время путча ГКЧП. Там была создана знаменитая баррикада № 6 под руководством Игоря Подшивалова — яркого анархо-синдикалиста из Сибири. Подшивалов был для анархистов фигурой большей, чем Андрей Исаев. Сейчас его уже подзабыли, но люди моего поколения его хорошо помнят. Над баррикадой были подняты черно-красные знамена, она была автономной и не вошла в сотни, на которые делились в те дни защитники Белого дома. Эта же система деления уже в наши дни, как известно, была использована на Майдане. ТСН-овец Никита Тюков был на этой баррикаде замом Подшивалова. Остальные приняли активнейшее участие в этих событиях, в том числе делали «коктейли Молотова».

— Дальше события развивались стремительно: проигрывает ГКЧП, объявляются выборы, по мнению многих наблюдателей, самые свободные выборы за историю России. Одновременно с этим проваливаются в небытие все левые организации от марксистов до анархистов. Начинается деградация левого движения.

— Тут нужен серьезный анализ. Наступил некий переформат. Всех охватила эйфория. Когда я смотрел на события в Киеве, когда было противостояние Майдана и «Беркута», то невольно вспоминал 1993 год, а сейчас уже, наоборот, вспоминаю картинки Москвы осени 1991 года, очень похожее настроение. Анархисты ведь тогда в Москве захватили не только редакцию газеты «Солидарность», был захвачен Музей комсомола в районе Красной Пресни, где они пытались создать Дом анархии. Через месяц оттуда людей выбили полицейские спецподразделения, тогда я понял, что никакой люстрации не будет. После Беловежских соглашений все находились в прострации, не знали, что будет дальше. Введение рыночных отношений выбило из политики тех, у кого были семьи, кто был вынужден просто выживать. Немало активных леваков ушло в профсоюзное движение, кто-то в преподавательскую, научную деятельность, как я.

Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»

Часть КАСовцев трансформировалась в радикальных «зеленых» — движение «Хранителей радуги». Были, конечно, и радикалы типа Тверской организации КАС Вячеслава Хазова. Он, кстати, один из немногих в КАС, кто был реальным рабочим. Ячейка Хазова стала известной после организации железнодорожной забастовки, а потом с головой ушла в разбой. Хотя они изначально были анархо-гопниками. Бригада Хазова грабила дачи новых русских. Закончилась история для всех участников группы очень плохо. Сам Хазов сейчас мотает уже третий срок, причем за убийство жены.

Можно вспомнить и историю посадок Ильи Романова. Шапочно я знал обоих, но таких экзотических биографий даже близко не мог себе представить. Впрочем, как и того, что наш товарищ Женя Трифонов станет редактором НТС-овской газеты «За Россию» и с автоматом в руках вместе с бывшими «афганцами» приедет штурмовать Дом Советов в октябре 1993-го, а другой наш товарищ Сергей Морозов станет модным патриотическим писателем, автором книг по социальной биологии. Впрочем, оба они стояли на самом правом фланге ТСН. Морозов, например, именовал себя «белым социалистом».

— Почему в России не было создано движение или партия евросоциалистов или, например, эсеров?

— Здесь много причин. У половины общества была идиосинкразия на всю «красноту» и «левизну». Другая часть общества, ориентированная на левый спектр идей, повелась на демагогию КПРФ, которая называла себя левой, но проводила соглашательскую политику, занималась политической мимикрией. Они выступали за реваншизм, а не за подлинные левые ценности как доминанту. Хотя если взять программу КПРФ и отбросить имперскую риторику, то ее можно соотнести с евросоциалистами. Она вполне укладывается в проекты умеренного еврокоммунизма (особенно после того, как программу КПРФ доработали такие люди, как Илья Пономарев) с национальной, левопатриотическрой риторикой.

Впрочем, был один небезынтересный проект по созданию лейбористской Партии труда, в котором участвовали Исаев, Кагарлицкий, Бузгалин, Олег Смолин и даже убежденный анархо-синдикалист Подшивалов. Мы с Игорем Подшиваловым сказали, что членство в партии оформлять не будем, но готовы взяться за разработку аграрной части программы. Поучаствовали в общем съезде. Возвращаясь к вопросу: «Почему не удалось?», стоит отметить и самый важный фактор — молодежь. Она в тот момент была аполитична. Появлялись, конечно, первые нацболы и новые комсомольцы, «Студзащита» Дарьи Митиной и Алексея Цветкова, но это были единицы на фоне всеобщей апатии. Помню, как на самом последнем съезде КАС даже проводили дебаты, на которых обсуждался важный вопрос, который поднял Влад Тупикин: «Как привлечь в политику контркультурщиков?»

— В 1993 году анархисты, как известно, призвали своих сторонников не принимать участие в событиях. Вы были у Дома Советов?

— У анархистов была немного другая позиция: КАС осудила ельцинский переворот и его указы и призвала не принимать ничью сторону, а организовать всеобщую забастовку. Я же принял участие в добровольной санитарной дружине, которую инициировали не авторитарные левые. В ней и Стас Маркелов, кстати, был. Не все, конечно, из анархистов прислушались к заявлению КАС, был например, анархист Платоненко, он дежурил у палатки троцкистов Сергея Биеца, где его товарищи развернули черный флаг. Тогда на них напали баркашовцы. Платоненко защищался, ранил ножом одного из нападавших. После чего баркашовцы потребовали, чтобы анархисты покинули площадь у Дома Советов.

К счастью, у нас тогда потерь не было. Меня избрали старшим в санитарной дружине, потому что у меня был опыт службы в армии. Первую помощь мы начали оказывать пострадавшим в столкновениях на Крымском мосту и на Садовом кольце — в районе Зубовской площади, причем как демонстрантам, так и их оппонентам. Неподалеку от Смоленской площади, сцепившись вместе с дружинниками из «Трудовой России», мы не допустили самосуда над офицерами милиции, находившимися в штабном автобусе. Потом пришлось работать исключительно на стороне защитников Дома Советов, так как среди них были основные жертвы. Я был далек от медицины, поэтому выполнял роль интенданта: притащил, к примеру, из захваченной мэрии бушлаты, встал на довольствие в Доме Советов и получил консервы, собирал деньги и закупал медикаменты. Ситуация разворачивалась непонятно и стремительно. Никакой информации о происходящем в городе не было.

Были и у Останкино, семеро членов сандружины с перевязочными средствами. Там царила эйфория от казавшейся близкой победы. Когда начался бой, действовали тройками: врач-санинструктор и два санитара. Бэтээры шарили фарами по темному парку и, нащупав лучом человека, поливали его пулеметным огнем. Квартира Стаса Маркелова, жившего неподалеку от телецентра, была превращена во временную «штаб-квартиру» сандружины.

Фото: Алексей Николаев / «Русская планета»

ТСН к этому времени приказал долго жить. Мы были уже как лебедь, рак и щука, и разошлись без шума, громкого раскола — по-джентельменски. Однако еще пару лет на основе продолжавшей выходить газеты существовала группа «Революционная Россия», и мы попытались создать Московскуое отделение «Солидарности». Центром деятельности этой организации, считавшей себя идейной наследницей польской «Солидарности», но без антикоммунистического пафоса, был Калининград, где ее лидер  Жиденков был депутатом в облсовете. Также в «Солидарности» была фракция анархистов во главе с Владимиром Сливяком. Кроме того, в Москве предпринималась попытка создания еще одной структуры — Лиги федералистов, куда входили представители наиболее левого крыла ТСН (в частности, я и Тарасевич) и ИРЕАН (Инициативы революционных анархистов). Но обе эти затеи оказались недолговечными.

— Больше не было попыток реанимировать эсеров?

— В середине 90-х я с новыми товарищами (философом и историком русской общественной мысли из Петербурга Владимиром Белоусом и вернувшимся из эмиграции бывшим ДС-овцем Михаилом Магидом) стал продвигать народнические проекты, наподобие чтений, посвященных Иванову-Разумнику. Стал готовить к изданию документы Партии левых эсеров, сосредоточился на написании кандидатской диссертации и руководстве Левым историческим клубом (ЛИК), заседания которого посещали и анархисты, и марксисты, и бывшие ТСН-овцы.

Перед самым запретом НБП дрейфовала в сторону эсеров, и, когда партию первый раз запретили, полу в шутку, полу всерьез я предложил Эдуарду Лимонову переименоваться в НБ-СР — партию национал-большевиков и социалистов-революционеров. Один из самых известных активистов и политзаключенных «лимоновцев» Максим Громов так и называл себя —  эсером. Можно еще вспомнить, как мой старый товарищ Юрий Глушаков был избран депутатом Гомельского горсовета и чуть не первым на руинах СССР назвался революционным социалистом. Он много сделал для становления анархистского и «зеленого» движения в Беларуси. Ну, а из самых последних примеров можно упомянуть левых националистов из приказавшего долго жить движения «Вольница», группу Русских социалистов Дмитрия Жигалова, проект движения «Новые Скифы» евразийца-народника Павла Зарифуллина и Ильи Бражникова и, конечно, Автономное действие (социал-революционное).

— Традиционный вопрос: исходя из вашего политического опыта, в условиях нынешней политической ситуации, что бы вы пожелали поколению людей, участвующих в нынешнем политическом андеграунде?

— Нужно предлагать альтернативу взамен того, что мы сейчас имеем. Я, конечно, понимаю, что кота и пса нельзя скрестить, анархисты будут гонять за свою идею, а другие за свою, но нужно создавать общеоппозиционные проекты, например альтер экономические, создавать даже какие-то народнические кооперативы и поселения. В теории я, пожалуй, ратовал бы за построение платформы «интегрального социализма». (Кстати, мало кто знает, что первым в России ее пытался идеологически сформулировать Алексей Устинов — лидер отколовшейся от левых эсеров Партии революционного коммунизма, саратовский помещик, родственник Столыпина, отказавшийся от своего богатства и даже взявший псевдоним «Безземельный» ради участия в аграрных захватах во главе партизанского отряда «лесных братьев»). Инициатив, в которые можно объединиться, много. Они на поверхности, например, под лозунгом: «Волга и Ока — народная река» можно провести рейд по берегам, там, где нувориши много чего понастроили. Местные даже с детьми не могут подойти к берегу. Эти идеи, народнические, могут сплавить и объединить всех.

 

Алексей Сочнев
Submit your comment

Please enter your name

Your name is required

Please enter a valid email address

An email address is required

Please enter your message

HotLog

Движение Новые Скифы © 2024 All Rights Reserved

Проект Новые Скифы

Designed by WPSHOWER

Powered by WordPress