«Скифо-сарматские» наречия и «скифский» словарь В.И. Абаева

Вопрос о скифском языке есть вместе с тем и вопрос об этнокультурном составе населения нашей страны в скифскую эпоху. 

                                                                                                                                                                                                                                                                                               М.И. Артамо.нов

Вступление

     В первом томе сборника «Основы иранского языкознания», вышедшего в 1979 г., известнейший российский языковед-иранист Василий Иванович Абаев (1899-2001) опубликовал очерк1, названный им «Скифо-сарматские наречия». Центральное место в очерке занимает «Словарь скифских слов», содержащий более двух сотен лексем, воссозданных Абаевым путем реконструкции на базе сохранившегося «скифо-сарматского» лексического материала. Собственно, очерк написан как своеобразный комментарий к словарю, где автор объяснил, какие методы он использовал при воссоздании лексики исчезнувшего языка и, кроме того, сделал ряд выводов, касающихся фонетики и морфологии скифского языка.

     При знакомстве с этой работой В.И. Абаева обращает на себя внимание некоторая непоследовательность в подаче материала. Так, в очерке посвященном «скифо-сарматским наречиям» данное словосочетание встречается только во вводной части сочинения. В основной же части все рассуждения автора касаются скифского языка, и нет ни одного упоминания о скифо-сарматских наречиях. Свой словарь В.И. Абаев назвал скифским, и основные выводы также касаются исключительно скифского языка. Так он пишет: «Наш очерк о некоторых явлениях скифской речи весьма далек от того, чтобы его можно было назвать описанием языка. Он дает не более полное представление о всей системе скифской речи, чем несколько уцелевших обломков могут дать представление о древней статуе. Тем не менее, в каждом разделе нашего очерка – в лексике, фонетике, словообразовании – мы получили некоторую сумму положительных, твердых и бесспорных данных… Эти данные характеризуют скифский язык как иранский язык, обладающий чертами своеобразной и хорошо выраженной индивидуальности». Такое несоответствие названия и содержания подтолкнуло к мысли более основательно разобраться в работе прославленного ираниста и критически осмыслить изложенный в очерке материал.

     Всеволод Федорович Миллер (1848-1913), известный российский языковед и этнограф, первым обратил внимание на генетическую связь осетинского языка с теми наречиями, на которых говорили сарматские племена, некогда обитавшие в степях Юга России. Миллер совершил несколько поездок в Осетию, где изучил осетинский язык, записал ряд осетинских сказаний. С помощью приобретенных знаний позже Миллеру удалось объяснить значительную часть негреческих имен из античных эпиграфических надписей Северного Причерноморья. После опубликования в 1887 году серии его работ под названием «Осетинские этюды» многие осознали, что осетинский язык является тем инструментом, с помощью которого могут быть решены многие проблемы исторической лингвистики, связанные с проживанием древних иранских племен на Юге России.

     Осетин по национальности, В.И. Абаев, будучи глубоким знатоком родного языка и, кроме того, специалистом в области древних иранских языков, взял эту идею на вооружение и, похоже, что эта идея стала его путеводной звездой на протяжении всей его многотрудной жизни. Одной из центральных тем его работ было тщательное выявление лингвистической связи осетинского языка с языком алан, через них – с сарматскими диалектами, и еще глубже – с языком скифов. Скифо-осетинские параллели стали idee-fixe лингвиста и историка Абаева, его коньком, его страстью. Самым сильным желанием Абаева как ученого было желание обосновать прямую преемственность осетинского и скифского языков. Не случайно, свой очерк Абаев завершает энергичным утверждением: «Из всех известных иранских языков скифский язык ближе всего к осетинскому. Эта близость настолько ярка и отмечена такими чертами преемственности, что скифский и осетинский языки могут рассматриваться как две ступени развития одного и того же языка».

О словаре Абаева

       В приложении А воспроизведен перечень «скифских» слов из словаря Абаева. Там же для каждого «скифского» слова приведены слова-основы, которые использовались для реконструкции этого слова. Большую часть слов-основ составляют «иранские» имена, сохранившиеся в эпиграфических надписях, найденных в древних причерноморских городах. В свое время американский лингвист М. Сводеш составил список, состоящий из 207-ми наиболее устойчивых к изменениям слов. В лингвистике этот список используется для определения степени родства различных языков. Число реконструированных Абаевым «скифских» терминов очень близко количеству лексем, включенных Сводешем в свой список. В этой связи любопытно проанализировать, насколько «базовым» оказывается тот круг терминов, которые Абаеву удалось восстановить из исходного «скифо-сарматского» лексического материала. Оказывается, что «Словарь скифских слов» содержит 30% базовых лексем из списка Сводеша. А это значит, что словарь Абаева достаточно полно отражает наиболее устойчивую часть лексики изучаемого этноса и на его основе, в принципе, можно произвести этническую идентификацию носителей реконструированного языка.

     Этническая принадлежность носителей лексики, восстановленной Абаевым, наиболее однозначно могла бы проявить себя в этнонимах, которыми пользовались для самоидентификации или для обозначения соседних народов. В словаре Абаева обнаруживаются только два подобных этнонима: aryana ‘арийский’ и as ‘асы’. Первый термин свидетельствует о принадлежности носителей абаевской лексики к широкому евроазиатскому кругу арийских племен, а второй термин связывает их с аланами и с племенем роксаланов. Действительно, судя по свидетельству Ибн-Руста, роксаланов по-другому называли рухс-ас, что означало благородные (светлые) асы. Имя асов тесно связано с историей ранних алан, а происхождение асов – со скифо-азиатским или массагетским миром.

     Ряд терминов в словаре Абаева прямо касается религиозных и идеологических воззрений носителей восстановленной «скифо-сарматской» лексики. К таким терминам можно отнести слова arta ‘божество’, baga ‘бог’, od ‘душа’, spanta ‘священный’, farna ‘небесная благодать’, sugda ‘чистый, святой’. По поводу слова sugda Абаев заметил, что оно, скорее всего, было принесено из Средней Азии, из области Согдианы. Фасмер производил это слово из др. перс. suxta ‘очищенный огнем’. А это свидетельствует о том, что народ, использующий этот термин, входил в круг последователей Зороастра, которые верили в очищение огнем. Как известно, европейские скифы в круг таких последователей не входили.

     Другая важная группа терминов позволяет охарактеризовать социальный строй общества, в котором жили носители абаевской лексики, как переходный от родоплеменного к рабовладельческому. Об этом говорят такие слова как ardar ‘господин’, pathaka ‘вождь’, zantu ‘племя’, cagar ‘раб’, dar ‘владеть’, zaranya ‘золото’, aspaina ‘железо’. В словаре Абаева встречается значительное количество терминов, передающих различные степени родства людей. Здесь встречаются такие слова, как pita ‘отец’, mata ‘мать’, pu ra ‘сын’, brata ‘брат’ nar ‘муж’, os ‘жена’. Это свидетельствует о том, что семья продолжала играть важную роль в изучаемом сообществе.

     Обилие в словаре Абаева военных терминов, таких как spada ‘войско’, bala ‘военная дружина’, rasma ‘отряд’, spar ‘наступать’, xsathra ‘доблесть’,’отвага’, skunx ‘совершать подвиг’, arsti ‘копье’, karta ‘меч’, druna ‘лук’, говорит о том, что употреблявшие эти слова люди очень часто находились в состоянии войны и были поистине народом-войском.

     Термины, связанные со скотоводством, в словаре Абаева встречаются гораздо чаще, чем земледельческие термины, что характеризует его «скифо-сарматов» скорее как кочевников-скотоводов, однако им были знакомы и такие понятия как ‘пашня’, ‘просо’, ‘семя’, ‘лоза’. «Скифо-сарматы» Абаева занимались разведением таких животных как aspa ‘лошадь’, gau ‘корова’, pasu ‘овца’, kuti ‘собака’, hara ‘осел’. По поводу знакомства «скифо-сарматов» Абаева с ослами уместно вспомнить известный рассказ Геродота о том, какое сильное впечатление производил рев ослов на коней европейских скифов каждый раз, когда скифы пытались атаковать лагерь царя Дария. Этот пример свидетельствует о том, что восстановленная Абаевым лексика имеет большее отношение к миру азиатских, нежели европейских скифов. А вот животные, с которыми «скифо-сарматы» сталкивались во время охоты, встречались как в Европе, так и в Азии: это arsa ‘медведь’, saka ‘олень’, varka ‘волк’, varaza ‘кабан’.

     Чтобы понять суть метода, который применил Абаев для реконструкции «скифских» слов, рассмотрим несколько примеров. Так, Абаев предположил, что для обозначения божества, олицетворяющего собою свет и правду, скифы употребляли слово arta. В своем предположении исследователь исходил из того, что точно такое же слово использовалось в древнеперсидском языке, где оно имело значение «принадлежащий правде». Кроме того, у осетин слово ard, обозначает клятву или божество, которым клянутся. В качестве доказательства того, что и скифы употребляли слово arta, Абаев приводит несколько имен, известных из эпиграфических и письменных источников. Так, он упоминает имя Αρδαγδακος (КБН №1279)2, вырезанное на мраморной плите, найденной на развалинах Танаиса. Абаев считает, что это имя включает в себя два слова – ard и agdac. Первое слово является видоизмененным словом arta, а второе слово в согдийском языке означает «завет». Стало быть, ardagdac на «скифо-сарматском» языке может означать: ‘тот, кто следует обычаю’. Еще одно имя из Танаиса – Οδιαρδος (КБН №1279), состоящее из двух слов odi и ard, по мнению Абаева, обозначало человека, ‘чья душа переполнена светлым божеством’. Кроме того, Абаев, со ссылкой на Феофана Малала, приводит имя византийского полководца аланского происхождения Αρδαβουριος’а, чье имя он с помощью осетинского термина ard-bewræ объясняет как ‘наделенный светом и правдой’.

      Абаев предположил, что у скифов ‘небо’ обозначалось словом abra. В своем предположении он исходил из того, что в языке Авесты сохранилось слово awra – ‘облако’, а в древнеиндийском языке это же слово произносилось как abhra. Кроме того, у осетин есть слово arv со значением ‘небо’. В качестве доказательства того, что скифы использовали слово abra, Абаев приводит несколько имен, известных из эпиграфических источников. Так, он приводит имена Αβραγος и Αβροαγος, многократно встречающиеся в надписях Ольвии (IOSPE I2 №80, 82, 91, 98, 100)3. Кроме того, на мраморной плите, извлеченной из развалин Танаиса, можно прочесть имя Αβροθεος (КБН №1279).

     В качестве третьего примера рассмотрим основания для включения в скифский словарь слова hvar. По предположению Абаева, это слово по-скифски означало «солнце» и он считал, что это слово скифы без изменений позаимствовали из языка, известного по текстам Авесты. Его предположение подкреплялось тем, что у осетин существует похожее слово xor. В доказательство своего предположения Абаев указывает на два имени, неоднократно встречающихся в эпиграфических надписях Танаиса. Первое из этих имен – Χοροαθος или Хороаф (КБН №1245) можно прочесть на мраморной плите, датируемой 220 годом новой эры. Фасмер прочел его как «вестник солнца», опираясь на авестийстийское слово hvar – солнце и осетинское слово vac – вестник. Второе имя – Χοφρασμος или Хофразм (КБН №1245, 1246, 1248, 1250, 1252, 1278, 1279) встречается в надписях Танаиса как минимум семь раз. Абаев прочел его, опираясь на осетинское xor-fazm, как «подобный солнцу».

     И, наконец, проанализируем, почему Абаев считал, что в скифском языке слово «отец» произносилось как pita. Он связывал это с тем, что в авестийском языке «отец» – это pitar, а в осетинском – fidœ. Свое предположение об использовании скифами близкой формы он обосновывает ссылкой на имена, которые читаются на эпиграфических памятниках, найденных в разных причерноморских городах. Так он приводит имена Πιδανος (IOSPE I2 №26, 103, НО №85) из надписей города Тирас, Πιδος и Πιδεις (IOSPE I2 №98, 111, 135) из Ольвии, Πιτφαρνακης (КБН №1278), из Танаиса. По поводу происхождения этих имен Фасмер в свое время заключил, что все они являются производными от слов fidœ, fidon, которые в осетинском языке имеют значение «отец», «отцовский».

     В приведенных примерах прослеживаются все основные приемы, которые использовал Абаев для воссоздания исчезнувших форм «скифской» лексики. Прежде всего, он исследовал этимологию того или иного исторически засвидетельствованного имени, этнонима или топонима и отбирал для своих реконструкций только такой лингвистический материал, который с достаточной очевидностью выводился из индоиранских основ. Убедившись в «иранском» происхождении слова-основы, Абаев старался найти ему аналог в осетинском языке. Имея перед собой две формы той или иной лексемы – древнюю индоиранскую и современную осетинскую, Абаев фиксировал в своем словаре такую форму, которая, как ему казалось, совпадала с древнейшей скифской формой.

     По поводу кавычек в словах «иранский», «ираноязычный» в применении к скифской и сарматской лексике уместно сделать следующее замечание. Согласно устоявшейся традиции, скифов, саков и массагетов, населявших пространство Великой Скифии, считают ираноязычными. Следуя какой-то странной логике, коренных носителей единого праязыка, оставшихся на своей исконной территории, назвали по имени той новой родины, где поселилась отделившаяся часть народа. Можно сослаться на мнение одного из основателей и лидеров евразийского движения П.Н. Савицкого4: «Необходимо отметить, насколько неудобно, при сложившемся словоупотреблении, называть те или иные степные народы «иранцами», хотя бы эти народы и были этническими родственниками мидян и персов. Или географическому Ирану нужно дать новое имя, или же следует придумать особое обозначение для указанных кочевых народов, например, их можно называть «степными арийцами».

Природа и принцип отбора лингвистического материала 

     Какова же природа того лингвистического материала, на основе которого была произведена реконструкция «скифской» лексики? Сам Абаев по этому поводу пишет, что «элементы скифо-сарматской лексики обнаруживаются в собственных именах, топонимических и племенных названиях, сохранившихся в многочисленных исторических, географических и эпиграфических источниках».

     Действительно, трудами не одного поколения исследователей сохранен колоссальный объем эпиграфических данных, полученных путем прочтения и расшифровки многочисленных надгробных и посвятительных надписей, обнаруженных на городищах греческих причерноморских городов. Значительная часть из этих надписей расшифрована, прочтена и систематизирована. Информацию о них можно найти, например, в /2, 3/ а также в книге «Надписи Ольвии»5.

     В этих надписях упоминается множество имен, которые читаются на надгробьях, в посвятительных надписях, а также в списках граждан, которые древние греки регулярно выбивали на мраморных и известняковых стелах и плитах по самым разным поводам. Благодаря такой их склонности до нас дошло множество имен людей, когда-то живших в этих городах. Конечно, большинство из сохранившихся имен принадлежали эллинам. Но среди них встречаются также и явно негреческие имена. Происхождение негреческих имен может быть самым разным. Известно, что причерноморские города основывались преимущественно греками-ионийцами, жившими на малоазийском побережье. Поэтому вместе с эллинами в понтийские города прибывали также связанные с ними жители малоазиатских стран. Нельзя исключить существование в греческих городах различных инородческих диаспор. Кроме того, развивающиеся колонии активно взаимодействовали с местными причерноморскими племенами, и их представители постепенно инкорпорировались в городское население.

     Самой заметной долей из всего объема, отобранного Абаевым материала, оказался список из 284 имен «иранского» происхождения из причерноморских надписей. В общей сложности 87 имен из этого списка происходят из различных городов Боспорского царства, отдельную группу представляют 114 имен, засвидетельствованных в надписях Танаиса, и еще 83 имени принадлежат эпиграфическим памятникам Ольвии. Имена, происходящие из Танаиса, выделены в отдельную группу из-за того, что Танаис, хотя и был основан греками Боспорского царства, но гораздо позже, чем другие боспорские города, да и размещался вдали от Боспора Киммерийского, на противоположном берегу Меотиды. К тому же, варварское окружение Танаиса вследствие его удаленности от Боспора было иным, нежели в окрестностях Пантикапея.

     Еще одним источником, из которого Абаев черпал лексический материал для своих реконструкций, были произведения античных историков и писателей. Среди приблизительно сотни слов, позаимствованных из письменных источников, встречаются более полусотни имени царей, вождей и военачальников, около тридцати слов передают наименования племен, населявших скифо-сарматский мир, более двадцати слов сохранили различные географические названия, в том числе наименования рек и водоемов. Среди письменных источников, которыми пользовался Абаев, следует выделить, прежде всего, «Историю» Геродота, из которой было позаимствовано 20 слов, труды Арриана (14 слов), «Географию» Страбона (12 слов).

     Любопытно проанализировать, к какому из древних языков «тяготеет» лингвистический материал, взятый Абаевым за основу при реконструкции «скифского» словаря. Всего им было использовано около четырехсот (а именно 397) слов-основ. При этом, около трехсот слов (75% от общего числа) обнаруживают однокоренные слова в авестийском языке. Примерно половина из этих слов находят аналогию только в авестийском языке, и ни в каком другом древнем языке. Для 124 слов-основ (31% от общего числа) указаны древнеперсидские и среднеперсидские корни, причем только 14 слов из этих 124-х слов имеют однокоренные слова исключительно в древне- и среднеперсидских языках, не имея общих корней в древнеиндийском языке или языке Авесты. Число слов, в которых есть древнеиндийские корни, равно 101 или 25% от общего числа слов-основ. Из них 10 слов имеют только древнеиндийские корни и не имеют корней ни в одном из других древних языков. Для подавляющего числа слов-основ (для почти 80%) Абаев смог подобрать однокоренные слова из осетинского языка.

     Для десятой части всех упомянутых слов-основ Абаев не нашел аналогий ни в одном из древних языков – ни в авестийском, ни в древнеперсидском, ни в древнеиндийском языках. Зато эти слова имеют общие корни со словами современных языков, таких как осетинский, грузинский, армянский, кабардинский, афганский, монгольский, венгерский, немецкий, литовский и русский языки. 26 слов-основ, используемых Абаевым, имеют однокоренные слова только в осетинском языке, не находя опоры ни в одном из древних или современных языков. Еще 19 слов-основ имеют однокоренные слова, как в осетинском, так и в других современных языках.

     Видно, что лексический материал, на котором базирует свои построения Абаев, носит достаточно разнородный характер, однако тяготеет, в основном, к языку Авесты. Как известно, Авеста представляет собой собрание священных текстов зороастризма, состоящее из разнородных фрагментов, куда входят литургические гимны, различные эпические сюжеты и религиозные законы. Эти тексты слагались в разное время, наиболее же древняя часть Авесты – «песни», или гаты, по преданию сочинены самим пророком Зороастром. Лингвистический анализ «песен», позволяет отнести время их составления к XII-X вв. до н. э. Авестийский язык принадлежит к иранской подгруппе индоиранской ветви индоевропейских языков. Ученые отмечают близость наиболее древних авестийских текстов древнеиндийскому языку Ригведы. Некоторые специалисты считают, что язык, на котором были сформулированы тексты Авесты, был распространен в Средней Азии и на части территорий современных Ирана и Афганистана.

     Принцип отбора лексического материала из доступных Абаеву эпиграфических и литературных источников был крайне прост. Им отбирались только те имена и названия, которые легко поддавались этимологической расшифровке с использованием «иранских» корней. Предшественники Абаева, прилагая усилия к поиску «иранских» следов в Северном Причерноморье, активно изучали негреческие имена, сохранившиеся в эпиграфических надписях из причерноморских городов. Ими было показано, что значительная часть этих негреческих имен достаточно надежно этимологизируются, исходя из «иранских» корней. Именно этот языковой материал и послужил основой для реконструкций Абаева. Производя подобный входной отбор лексического материала, Абаев изначально ограничил себя рамками представлений об исключительно «иранских» корнях скифского языка.

Временные рамки привлеченного лингвистического материала

     Как известно, скифская эпоха в Северном Причерноморье длилась всего пять столетий: в VII в. до н. э. скифы впервые заявили о себе на мировой арене, а в III в. до н. э. Великая Скифия уже прекратила свое существование. Абаев, подбирая лексический материал, необходимый ему для реконструкции скифской речи, не ограничился временными рамками собственно скифской истории. Основываясь на том предположении, что язык скифов был близок или даже тождественен тем наречиям, на которых говорили разнообразные племена, получившие обобщающее имя сарматов, начиная со II в. до н. э. последовательными волнами наводнявшими степи Северного Причерноморья, Абаев в круг своего рассмотрения включил также словарный материал, имеющий сарматское и аланское происхождение.

     Таким образом, в качестве основы для своей лингвистической реконструкции он использовал практически все дошедшие до нашего времени следы тех «иранских» наречий, которые существовали на территории Северного Причерноморья в период с VIII в. до н. э. до V в. н. э. За такой огромный промежуток времени, охвативший почти полторы тысячи лет, скифская эпоха успела смениться сарматской эпохой, сарматская – аланской, готское нашествие сменилось еще более опустошительным гуннским нашествием, и в завершение произошло Великое переселение народов! Ясно, что и скифский язык и пришедшие ему на смену сармато-аланские наречия за такое время должны были претерпеть очень серьезные изменения. Стремление охватить весь доступный материал, имеющий «иранский» характер, привело к тому, что остатки собственно скифского языка были погребены под более значительными следами сарматской и аланской речи.

Имена из городов Боспорского царства

      Проанализируем, из каких исторических пластов произошли различные группы слов-основ, использованные Абаевым в своей реконструкции. Это можно сделать благодаря тому, что в справочных руководствах /2, 3 и 5/ подавляющее число греческих надписей, содержащих «иранские» имена, снабжены надежной датировкой. Из эпиграфических памятников, найденных на территории городов Боспорского царства, Абаев позаимствовал в общей сложности 87 имен с «иранскими» корнями. Из диаграммы, изображенной на рисунке 1, видно, что основная масса использованных Абаевым «иранских» имен боспорского происхождения, читается на памятниках, датируемых первыми тремя веками новой эры. Полученное нами временнoе распределение варварских имен иллюстрирует известное высказывание В.Ф. Гайдукевича6, отметившего, что «негреческие имена жителей Боспора гораздо более многочисленны в римское время, чем в предшествующую эпоху». Из истории Боспорского царства известно7, что рубежом, положившим начало ухудшению отношений боспорцев со скифами был 310 год до н. э. В этом году умер боспорский царь Перисад I и права на престол предъявили сразу два царевича: Евмел и Сатир.

Рис. 1 – «Иранские» имена из городов Боспорского царства

     Ожесточенная борьба двух претендентов привела к кризису на Боспоре и началу гражданской войны. Евмел наладил отношения с сираками – сарматским племенем, недавно появившимся в Северном Причерноморье. Сатир же опирался на старых испытанных союзников – скифов. Конечно, сарматы и скифы сражались в этой войне не только за интересы царевичей, но и за свои собственные, ведь вторжение сарматов в области, ранее принадлежащие скифам, сделало их непримиримыми врагами. В итоге в этой войне победил Евмел, который прекрасно осознавал, что престол ему достался только благодаря помощи сарматов, поэтому и в дальнейшей своей политике он опирался на союз с ними. Начиная с царствования Евмела, традиционные союзнические отношения со Скифией прерываются, и боспорская политика переориентируется на связь с сарматами.

     Не исключено, что часть «иранских» имен, читаемых на памятниках Боспора IV-III вв. до н. э. принадлежала скифам. Б.Д. Блаватский8, изучавший этнический состав населения Пантикапея в эту эпоху, отметил, что пять надгробных надписей IV в. и одна надпись III в. содержат ираноязычные имена. Он справедливо полагал, что владельцами этих имен могли быть выходцы из соседних с Боспором племен, в том числе и скифы. Абаев в своем очерке упоминает только два имени из тех шести, которые Б.Д. Блаватский однозначно считал «ираноязычными».

     Как отмечал Б.Д. Блаватский, отдельные курганные захоронения пантикапейского некрополя IV в. до н. э. позволяют предполагать, что в них были погребены знатные скифы. Самым ярким примером в этом ряду является курган Куль-Оба с погребением скифского вождя близ Керчи. Но характер варварских захоронений на территории Боспорского царства меняется, начиная со второй половины III в. до н. э. Как свидетельствуют археологические данные, начиная с этого времени, курганы с погребениями варварской знати сосредоточены только в азиатской части Боспорского царства, ближе к кочевьям сарматских племен. Как отмечал Ю.А. Виноградов9, в культурных остатках этих захоронений ярко выступают сарматские черты, связанные, прежде всего с манерой украшать боевых коней круглыми серебряными бляхами, называемыми специалистами фаларами.

     Косвенным признаком, свидетельствующим о вытеснении скифов из политической жизни Боспора в III-II вв. до н. э., является мирный договор 179 года, заключенный боспорским царем Фарнаком I с Пергамом, Вифинией и Каппадокией. Гарантами этого договора наряду с Херсонесом были названы сарматы во главе с царем Гаталом. Судя по археологическим памятникам, проникновение сарматов в Боспорское царство было мирным. С одной стороны, в этот период отсутствуют следы каких-либо разрушений, а с другой стороны, именно в это время в боспорских надписях появляется много сарматских имен, а местное население начинает широко пользоваться сарматской посудой. Как отмечал Д.П. Каллистов10, «туземные имена, как правило, начинают встречаться только в надписях II-I вв. до н. э. Заметными они становятся лишь в эпиграфических текстах, датируемых уже веками нашей эры».

     Проделанный нами краткий экскурс в историю скифо-сармато-боспорских отношений явно указывает на неправомерность использования «иранских» имен из боспорской эпиграфики для реконструкции скифского языка. Подавляющее число подобных имен датируется временем, когда скифы были уже практически полностью вытеснены из политической жизни боспорских городов сарматами. «Ираноязычный» элемент начинает активно проникать в боспорские города спустя три века после кризиса в скифо-боспорских отношениях. «Иранские» имена, из Пантикапея, Горгиппии, Фанагории имеют исключительно сарматское происхождение. Их можно использовать для реконструкции сарматских наречий, но не для характеристики скифского языка.

Имена из Танаиса

        На следующем рисунке показана диаграмма, отражающая изменение во времени числа лиц с «иранскими» именами в городе Танаисе. Распределение для танаисских «иранцев» получилось узким и интенсивным. Практически вся диаграмма уместилась в 150-летний интервал, начиная с 100-го года по 250 год новой эры, а на первую половину III в. н. э. пришлось 130 надписей – больше, чем общее число надписей с «иранскими» именами, обнаруженных во всех остальных городах Боспорского царства. Полученное для Танаиса распределение лиц с «иранскими» именами отражает относительно короткую, но бурную жизнь этого города. Как известно, Танаис, этот крайний северо-восточный пункт античного мира, был основан в начале III в. до н. э. Затем он был разрушен, вновь отстроен и достиг своего расцвета в первой половине III в. новой эры. Как раз в это время, согласно нашей диаграмме, в городе резко увеличилось число людей с именами, звучащими как «иранские».

Рис. 2 – «Иранские» имена из города Танаиса

     Известный археолог и историк Д.Б. Шелов11, анализируя соотношение греческих и иранских имен в танаисской ономастике II-III вв., отмечает постепенную варваризацию населения Танаиса в указанное время. Д.Б. Шелов заметил, что из 130-ти «иранских» имен, засвидетельствованные в танаисских надписях первой половины III в. н. э., только 13 находят себе соответствие в именах жителей других причерноморских городов. Он писал12: «Те иранские имена, которые впервые появляются в надписях Танаиса в конце II или первой половине III в.н. э. и не повторяются ни в каких других эпиграфических памятниках Причерноморья, почти все принадлежат к одной тесной группе. Указанное явление может быть объяснено только тем, что новые имена принесены в город новой этнической группой, влившейся в население Танаиса». Раскопки некрополя Танаиса показали, что во II в. н. э. в погребальном обряде появляются новые черты, ранее здесь не засвидетельствованные, но характерные для сарматской культуры Нижнего Поволжья. Д.Б. Шелов считает, что большинство «иранских» имен из танаиских надписей первой половины III в. н. э. принадлежала к «какой-то сравнительно небольшой и замкнутой, скорее всего аланской, этнической группе». Созвучие одного из принадлежащих этой группе имен – Αμαρδιακος с названием племени Αμαρδοι, известного из сообщений Страбона, позволило Д.Б. Шелову предположить, что указанная этническая группа могла ранее локализоваться где-то между Каспийским и Аральским морями.

     На рубеже IV-III вв. до н. э. Великая Скифия распалась, и в степи между Доном и Днепром постепенно начали проникать сначала языги, а потом роксоланы. К моменту основания города у устья Дона, территории по нижнему течению Дона контролировались сарматским племенем роксоланов. Видимо, представители именно этого племени, постепенно включаясь в городскую жизнь, к концу II в. н. э. стали его полноправными жителями и даже занимали руководящие должности в городской управе. Так, например, на известняковой плите, найденной на городище Танаиса, была прочтена следующая надпись, датируемая 188 годом до н. э.: «Дидимоксарф сын Ходена, архонт танаитов, отстроив башню, разрушающуюся от времени, восстановил ее для эмпория» (КБН, №1242).

     «Иранские» имена из Танаиса составляют самую многочисленную группу слов-основ в том материале, который Абаев использовал для реконструкции лексики «скифского» языка. Между тем из анализа датировок надписей следует, что к тому времени, когда Танаис населяли люди с подобными именами, прошло, как минимум, три столетия после завершения скифской эпохи в Приазовье. А это значит, что Дидимоксарф сын Ходена, сумевший стать архонтом основанного греками города, скорее всего, не был скифом. Более вероятно, что он представлял один из знатных варварских родов, контролирующих в это время прилегающую к Танаису территорию. Очевидно, что применять танаисские «иранские» имена для реконструкции лексики скифского языка не вполне корректно. В данном случае неважно, был ли Дидимоксарф роксоланом, амардом или аланом, важно, что он представлял иной, отличный от скифского этнос.

Имена из Ольвии

        В истории Ольвии был переломный момент, сильно повлиявший на жизнь этого греческого полиса в Северном Причерноморье и сильно изменивший этнический состав его населения. В середине I в. до н. э. Ольвия пала под мощным натиском гетов, возглавляемых царем Буребистой. Город был разрушен практически полностью, жители его покинули, и всякая жизнедеятельность здесь прекратилась на несколько десятилетий. Однако, к концу I в. до н. э. Ольвия постепенно возродилась, и население ее восстановилось, частично за счет вернувшихся прежних жителей, а частично за счет пришлого варварского населения.

     Когда пишут об этническом составе населения Ольвии в период, последовавший за гетским опустошением, обычно ссылаются на свидетельства Диона Хрисостома – греческого писателя, философа и историка римского времени, посетившего Ольвию в 83 г. н. э. В своей Борисфенитской речи он говорил о «толпах варваров», нахлынувших в восстановленный после гетского нашествия город. Анализ имен в ольвийских надписях первых веков н. э. указывает на присутствие большого количества негреческих имен, что подтверждает сообщение, сделанное Дионом Хризостомом.

     Чтобы как-то охарактеризовать участие варварского элемента в жизни Ольвии в скифскую эпоху, обратимся к двум публикациям, посвященным этой тематике. В работе Т.Н. Книпович13 этнический анализ населения Ольвии догетского периода (VI-I вв. до н. э.) проводился на базе имеющегося к моменту написания статьи материала. В распоряжении историка были 45 надписей на камне, 7 свинцовых пластинок со списками имен и 16 надписей на керамике. Т.Н. Книпович обнаружила, что ольвийские имена догетского периода в этническом отношении поразительно однородны. Из 255 имен, содержащихся в списке ольвиополитов, она насчитала всего четыре негреческих имени. О происхождении двух из них Т.Н. Книпович ничего определенного не сообщила, одно имя посчитала явно фракийским, и еще одно – явно скифским.

     Базой для более позднего исследования14, выполненного Ю.Г. Виноградовым, послужили все известные к 1981 году надписи Березани, Ольвии и ее хоры, сделанные на камнях, керамике, металле и монетах, датируемые историческим периодом с VI по I вв. до н. э. В указанном эпиграфическом материале Ю.Г. Виноградов насчитал 19 варварских имен, причем более половины из них принадлежат V веку до н. э. Шесть имен из общего числа варварских имен исследователь уверенно определил как скифские имена, и одно – как персидское.

     Конечно, 19 варварских имен, накопившихся в ольвийской эпиграфике за шесть долгих столетий, не идут ни в какое сравнение с теми сотнями сарматских имен, которые появились в первые века христианской эры. Новейшие исследования15,16,17,18 показали, что в первом веке нашей эры военный протекторат над Ольвией осуществляли аорсы, и именно их цари Фарзой и Инисмей в 50-80-е годы чеканили в Ольвии свои монеты. Абаев в своей работе упоминает 83 «иранских» имени ольвийского происхождения. Распределение во времени этих «иранских» ольвийских имен изображено на рисунке 3. По форме оно аналогично тому распределению, которое было получено нами для городов Боспора. К сожалению, датировка многих ольвийских надписей затруднена из-за отсутствия надежных временных реперов, таких, какими в боспорских надписях являются годы правления местных царей. Поэтому не для всех из 83-х имен удалось привести дату их написания. В связи с этим, на диаграмме, изображенной на рис. 3, отражена только часть упоминаемых Абаевым ольвийских имен. Однако, все эти 83 имени – как имена без датировки, так и имена, отраженные на диаграмме, принадлежат первым векам христианской эры. Это выясняется после сравнения списка имен, используемых Абаевым, со списком Ю.Г. Виноградова – эти списки не содержат ни одного общего имени.

     Могла ли хоть часть из 83-х имен, упомянутых в очерке Абаева, принадлежать скифам? Исключать этого нельзя. Однако, анализ военно-политической ситуации, складывающийся в Северном Причерноморье в первые века христианской эры, не оставляет надежд на то, что число таких имен может быть хоть сколько-нибудь значительным. Как отмечала Т.Н. Книпович, эпиграфические источники, а именно из таких источников происходят все 83 имени из списка Абаева, могут отражать положение только одной социальной группы населения – а именно, положение правящей верхушки ольвийского общества. Как известно, могущество Скифского царства было серьезно подорвано во время войны с Диофантом в 109 – 107 гг. до н. э. После поражения в этой войне скифы перестали играть ведущую роль в истории Северного Причерноморья. Постепенно их место на авансцене истории занимали сарматы. Последними монетами, выпущенными в Ольвии от имени скифских царей, были монеты Скилура. Ольвиополиты, воспользовавшись борьбой скифов с Херсонесом, освободились от скифского протектората. К началу II века до н. э. сарматы окончательно утвердились в регионе, после чего в истории Северного Причерноморья началась сарматская эпоха19.

     Анализ датировки варварских имен на эпиграфических памятниках Северного Причерноморья показал, что по контрасту с более поздней сарматской эпохой такие имена крайне редко встречаются в раннюю скифскую эпоху. Причина этого явления лежит, конечно, не в слабых экономических связях скифов с причерноморскими греками. Одной из причин почти полного отсутствия скифских имен на греческих эпиграфических памятниках мог быть особый религиозный запрет, накладываемый скифским жречеством на саму возможность захоронения скифа по греческому обряду с положением на могилу плиты с именем умершего. А.М. Хазанов20 писал об особой роли жреческого сословия в жизни скифского общества. Сообщения Геродота об убийстве скифского царевича Анахарсиса и более позднем убийстве царя Скила по религиозным мотивам содержат в себе зашифрованный намек на то, что в религиозное сознание скифов были внедрены очень серьезные запреты и ограничения.

Скифский и сарматский – отдельные языки или диалекты?

         Выше было показано, что подавляющее число эпиграфических памятников, которые служили для Абаева источником «ираноязычных» имен, появились в первые три века новой эры. Военно-политическая ситуация в Северном Причерноморье в ту эпоху складывалась таким образом, что носителями этих «ираноязычных» имен с гораздо большей вероятностью могли быть представители различных сарматских племен, нежели скифы, к этому времени окончательно оттесненные с исторической авансцены на второй план. Именно поэтому, использование такого рода лингвистического материала для реконструкции скифской лексики представляется в высшей степени некорректным. Даже если скифский язык и сарматские наречия были родственными, нельзя проводить реконструкцию более архаичной формы языка, опираясь только на гораздо более поздние родственные языки.

     Во вводной части своего очерка Абаев использует термин «скифо-сарматские наречия» и объясняет его как общее название для всех иранских наречий и говоров, которые существовали на территории Северного Причерноморья в период от VIII-VII вв. до н. э. до IV-V вв. н.э. Тем самым он объединяет скифский, сарматский и аланский языки, засвидетельствованные в Причерноморье в это время, в некое искусственное лингвистическое объединение: «Говоря об иранской речи Северного Причерноморья, мы считаем само собой разумеющимся, что эта речь дробилась на множество разновидностей. Но мы убеждены, что у них был целый ряд общих черт, которые позволяют рассматривать все скифо-сарматские говоры как одно лингвистическое целое».

     Сознавая слабость доказательной базы, которой можно было бы подкрепить подобное утверждение, Абаев пытался усилить свою позицию, ссылаясь на мнения видных лингвистов, в разное время изучавших указанную проблему. Однако, авторитетные лингвисты не дают однозначного ответа на вопрос, является ли скифский язык отдельным языком по отношению к сарматским наречиям или аланскому языку. Дело в том, что все их построения базируются на довольно ограниченном материале – все на тех же варварских именах, обнаруживаемых в греческих надписях из городов Северного Причерноморья. Кроме того, все они обращались к этому материалу для обоснования каждый своей лингвистической концепции.

     Так В.Ф. Миллер21 в свое время отстаивал идею о том, что осетинский язык принадлежит к иранской группе индоевропейской языковой семьи. Он изучал античные надписи Северного Причерноморья, чтобы доказать, что предки осетин принадлежали к той группе иранских племен, которые некогда обитали в степях между Понтом и Меотидой. Он открыл, что большинство имен с «иранскими» корнями из северочерноморских и, прежде всего, танаисских надписей имеют сармато-аланскую принадлежность. Хотя Миллер и различал скифский и сарматский ономастический материал, он все же рассматривал эти языки в качестве равноправных языковых предков осетинского языка.

     М. Фасмер22 обратился к скифским и сарматским именам, изучая проблему иранских заимствований в старославянском и русском языках. По словам Яноша Харматты, Фасмер продемонстрировал осторожный и взвешенный подход, тщательно дифференцируя скифские и сарматские элементы в исследуемом ономастическом материале. Он однозначно отделял скифский язык от сарматского, посвятив скифскому и сарматскому языкам отдельные главы своего исследования. Однако попытки Фасмера рассматривать скифский язык отдельно от сарматского языка научной общественностью на момент публикации его работы были восприняты неблагосклонно.

     Л. Згуста в своей работе23 проанализировал все известные ему личные имена негреческого происхождения, читаемые на причерноморских эпиграфических памятниках. Эти имена он распределил по следующим группам: авестийские, древнеперсидские, среднеперсидские, осетинские, новоперсидские, фракийские, малоазиатские и имена с неустановленным происхождением. Как нетрудно отметить, классификацию «иранских» имен Згуста выполнил в соответствии с классификацией засвидетельствованных письменных языков – эти имена он распределил не по этническому признаку, а по признаку фонетического соответствия тому или иному древнему иранскому языку. Применив такой подход, Згуста сумел выделить из общего массива северопонтийских «иранских» имен две группы. В первую группу он включил имена, фонетический характер которых более близок древнеперсидскому и авестийскому языкам, а во вторую группу – имена с характерной среднеперсидской фонетикой. Изучив географию распространения этих имен, Згуста обнаружил, что более древние, авестийские имена были равномерно распространены на всей территории Северного Причерноморья, в то время как более поздние среднеперсидские имена, в основном, сосредоточены в ее восточной части.

     По мнению Згуста, все изученные им имена принадлежали к двум диалектам одного языка, а не к отдельным языкам. Такой его вывод не кажется особенно убедительным по той причине, что само деление северопонтийских имен на две группы Згуста сделал исходя из близости фонетики исследуемых имен фонетическим особенностям двух отдельных языков – никто ведь не называл пока авестийский и среднеперсидский языки диалектами одного языка.

    Имена с более архаичным, авестийским звучанием Згуста связывал со скифами, в то время как имена второй группы, более распространенные в области Танаиса и на Боспоре Киммерийском, – с сарматами. Такая этническая идентификация двух выделенных Згустой групп «иранских» имен противоречит очевидным историческим фактам. Во-первых, как хорошо известно, распространение сарматских племен отнюдь не ограничилось восточными частями Северного Причерноморья; различные письменные источники свидетельствуют о повторяющихся попытках сарматов проникнуть за Дунай уже в первые века нашей эры. Во-вторых, как показывает анализ датировки эпиграфических памятников, подавляющее число имен, приписываемые Згустой скифам, появилось в сарматскую эпоху, то есть в то время, когда в правящую верхушку общества легче могли проникнуть представители сарматских племен, нежели скифы. Более правильным будет рассматривать две группы «иранских» имен, выделенных Згустой, как принадлежащие двум группам сарматских племен, независимо осваивавших северопонтийские территории.

     Янош Харматта24 в своей работе подверг критике концепцию построения классификации языков в индоевропейской языковой семье по принципу генеалогического дерева. Он отметил, что подавляющее большинство исследователей, занимающихся изучением древних иранских языков, находились в плену представлений о том, что эта языковая общность развивалась по принципу древовидной структуры. Это проявлялось, главным образом, в том, что чем более раннюю стадию языка они изучали, тем неохотнее признавали даже небольшую степень лингвистического различия. В частности, одним из результатов подобного подхода было то, что скифский и сарматский языки этими исследователями рассматривались как единый язык.

     Анализируя негреческие имена из городов Северного Причерноморья, отличающиеся «иранским» звучанием, Я. Харматта показал, что, сарматский язык не был единым языком, а делился на отдельные диалекты. Он писал: «Изучение надписей понтийских греков и иранских имен, сохранившихся в Северном Причерноморье, ясно показало, что язык иранских племен, населявших в первых веках новой эры степную зону Восточной Европы, не был нерасчлененным и гомогенным языком. Фонетические различия, проявившиеся в именах, свидетельствуют, что эти племена говорили на нескольких отличающихся диалектах, очевидно в соответствии с природой межплеменного разделения». Янош Харматта уверенно различал как минимум четыре языка или диалекта. Он показал, что из того факта, что «иранские племена на Юге России в первые века новой эры говорили на нескольких языках или диалектах, ясно отличимых один от другого, следуют важные последствия для разъяснения взаимоотношений между сарматским, аланским и осетинским языками». По мнению Харматта, представление о прямой исторической преемственности скифского, сарматского, аланского и современного осетинского языков является некорректным. В связи с тем, что имена, приписываемые аланам и другим сарматским племенам, указывают на существование нескольких диалектов, очевидно, что язык сармат или алан в целом не может рассматриваться в качестве предка осетинского языка. «Иранские» имена Северного Причерноморья ясно указывают на то, что осетинский язык появился в результате развития какой-то одной диалектной группы. В равной степени это утверждение касается и степени родства скифского и сарматского языков. Разделенный на диалекты уже к началу межэтнического контакта сарматов со скифами, сарматский язык в целом не может рассматриваться как непосредственный наследник скифского языка.

     А как современная российская лингвистика отвечает на вопрос о самостоятельности скифского и сарматского языков? Чтобы выяснить это, обратимся к статьям А.Ю. Мусорина25 и Д.И. Эдельмана26, которые можно найти в Интернете по адресу http://www.philology.ru . А.Ю. Мусорин в своей работе отметил, что наречия или диалекты всегда являются разновидностями какого-то общего единого языка. Применительно к термину «скифо-сарматские наречия», введенному В.И. Абаевым, вышеприведенное утверждение предполагает наличие для скифского и сарматского языков общего языкового предка. И действительно, такой общий языковый предок у этих языков был. Методами лингвистической глоттохронологии установлено, что примерно за тысячу лет до скифо-сарматских контактов, имевших место в III в. до н. э., роль общего праязыка для скифского и сарматского языков мог выполнять язык, на котором зафиксированы ранние тексты Авесты. Но если более близких по времени родственников у скифского и сарматского языков не обнаруживается, это попросту означает, что за такой длительный срок «скифо-сарматские наречия» неминуемо должны были развиться в отдельные языки.

     Сильным критерием самостоятельности языка, согласно А.Ю. Мусорину, является «наличие лингвонима – названия данного языка, употребляемого его носителями и отличного от всех наименований, применяемых данным языковым коллективом по отношению к языкам соседей». В истории не было такого случая, чтобы этнос, осознающий свой язык как нечто самостоятельное и отдельное, пользовался бы для его обозначения тем же названием, что и для языка соседнего народа. Очевидно что, независимо от теоретических построений нашего времени, скифский язык как особый лингвоним засвидетельствован в письменной традиции многими античными авторами.

     Как отмечает А.Ю. Мусорин, языковая близость у родственных этносов проявляется как следствие длительного близкого проживания и тесного экономического взаимодействия. До недавнего времени бытовало представление о том, что прародина скифов и сарматов располагалась где-то в Средней Азии, а появление скифов на юге России связывалось с известным рассказом Геродота об их вторжении из Азии в VIII в. до н.э. Даже в рамках этой концепции оказывается, что столкновения сарматов со скифами в Северном Причерноморье в III в. до н. э. произошли спустя 5-6 столетий после утраты языкового контакта между их предками. Очевидно, что такая историческая ситуация мало подходит под определение «длительного близкого проживания и тесного экономического взаимодействия родственных этносов».

     В наше время, концепция об азиатском происхождении скифов подвергается серьезной критике и пересматривается. Так в работе Ю.А. Виноградова и К.К. Марченко27 образование Скифии связывается с двумя перемещениями кочевников с востока. Первая волна перемещений произошла во второй половине VIII в. до н. э. Причем вся совокупность археологических материалов Северного Причерноморья свидетельствует о том, что автохтонное население в ходе этого перемещения было мирно инкорпорировано в политическую и социально-экономическую структуру пришельцев. В первой половине V в. до н. э. власть в Северном Причерноморье захватили племена, выдвинувшиеся из района Северного Кавказа. Б.Б. Пиотровский28 считал, что во все времена «термином «скифы» объединялись многие разнородные племена, различные по своему этническому происхождению». М.И. Артамонов отмечал, что важнейшей предпосылкой для возникновения скифской цивилизации явилось образование двух глубоко различных между собой типов хозяйства: скотоводческого и земледельческого29. Скотоводческое кочевое хозяйство не могло обходиться без постоянных экономических связей с земледельческими хозяйствами. Так возникло и скифское объединение, которое не следует себе представлять в виде моноэтнического государства. Скорее, это был изменчивый в своем составе союз племен со множеством династов и вождей. Л.А. Ельницкий30 отмечал, что для скифской культуры характерны широкие межплеменные объединения под верховенством царского племени. Он полагал, что «вряд ли серьезно можно говорить о какой-либо этнической однородности скифов, даже если не идти в определении этноса дальше языковой общности».

     Учитывая этническую пестроту скифского мира, логично предположить, что и язык скифов вырабатывался в ходе последовательных относительно разнородных лексических напластований. Скорее всего, скифский язык явился результатом ассимиляции местным скотоводческим и земледельческим населением элементов культуры пришлых кочевых племен при воздействии со стороны периферийных оседлых цивилизаций. Здесь уместно вспомнить работы31,32,33 акад. О.Н. Трубачева, в которых он убедительно показал, что язык ближайших соседей скифов: синдов, меотов, тавров был близок индоарийскому или пра-древнеиндийскому языку.

     Тот же В.И. Абаев в одной из своих работ34 показал, что некоторые скифо-европейские, в частности скифо-латинские, изоглоссы могли возникнуть не позднее 15 в. до н. э. В этой связи он писал, что «не скифы пришли из Азии, отколовшись от остальных иранцев, а, напротив, остальные иранские племена продвинулись на территорию Индии, Персии и Средней Азии из Южной России. Скифы же были тем народом, который удержался на своей родине на юге России и продолжал много веков сохранять контакты с другими народами Средней и Восточной Европы». Очевидно, что обнаруженные Абаевым факты устойчивого, поддерживаемого на протяжении почти двух тысячелетий, взаимодействия языка европейских скифов с рядом других европейских языков плохо увязываются с выдвинутой им концепцией о тождественности скифских и сарматских наречий. Эта концепция выглядит все менее убедительно с открытием все новых и новых фактов, свидетельствующих о том, что сарматские племена ведут свое происхождение из глубин Азии.

     Д.И. Эдельман в работе /25/ приводит ряд критериев, которые в современной лингвистике применяются для решения вопроса о том, являются ли две языковых разновидности самостоятельными близкородственными языками или же диалектами единого языка. Он пишет, что две языковых разновидности, вероятнее всего, будут признаны диалектами, если ответы на следующие вопросы будут положительными:

а) входили ли этносы, использующие для общения рассматриваемые языковые разновидности, в одно государственное объединение?

 б) принадлежали ли носители данных языковых разновидностей к единому этносу?

 в) использовали ли носители указанных языковых разновидностей какой-то единый язык общения между собой и за пределами своих ареалов?

 г) ориентировались ли носители этих языковых разновидностей на какой-то один общий культурный центр?

    Базируясь на наших представлениях о военно-политической и культурной жизни скифов и сарматов, трудно ответить утвердительно хотя бы на один из приведенных выше вопросов.

     Отсутствие взаимопонимания на бытовом уровне между носителями разных форм речи является ключевым пунктом для признания двух языковых разновидностей отдельными языками. При отсутствии взаимопонимания непосредственное общение с применением данных форм речи уже невозможно, и их носители вынуждены прибегать к какой-то третьей форме. Зададимся вопросом, насколько хорошо могли понимать скифы речь своих сарматских «братьев» во время уже упоминаемой нами битвы при Фате, которая состоялась в 310 г. до н. э.? Тогда сарматы во главе с Ариафарном воевали на стороне боспорского царевича Евмела, а скифы поддерживали Сатира – законного наследника престола. В силу неполноты наших знаний о предыстории скифов и сарматов, наиболее ранним сроком потери языкового контакта между этими этносами можно считать XIII-XV вв. до н. э., а наиболее поздним сроком – рубеж IX-VIII веков.

     Американский лингвист М. Сводеш считал 500-летний рубеж той естественной границей, которая определяет, когда два разных диалекта общего праязыка становятся разными языками. Русский ученый С.Я. Яхонтов допускает существование некоторого взаимопонимания между носителями прежде общего языка даже через 500 лет после их разделения, как это наблюдается в современном русском и украинском. А после 1000 лет раздельной жизни знакомыми в чужом языке остаются лишь отдельные слова и фразы, как в современном польском и русском.

     Выходит, что в пылу битвы на Таманском полуострове скифские воины вряд ли могли лучше понимать воинственные выкрики сарматов, чем мы сейчас понимаем «украiнську державну мову». Скорее же всего, скифы понимали речь сарматов не лучше, чем мы сейчас способны «rozumiec po polsku». Критерии Сводеша и Яхонтова однозначно свидетельствуют в пользу того, что сарматы принесли в Северное Причерноморье свой собственный язык. По-видимому, он был родственен языку европейских скифов, но все же это был самостоятельный язык.

     Скифский язык в различных античных письменных источниках засвидетельствован как отдельный и самостоятельный язык, который развивался независимо от сарматских или аланских наречий. Создание особого термина «скифо-сарматские наречия» понадобилось Абаеву лишь для того, чтобы оправдать подмену скифских языковых остатков более многочисленными сарматскими и аланскими языковыми следами, в которых «иранская» природа проявляется более отчетливо.

Скифская лексика по данным письменных источников

        Хотя В.И. Абаев неоднократно высказывал сожаление о скудности используемого им лексического материала и о том, что о языке скифов приходится судить только по собственным именам, но и тот материал, который может быть найден в письменных источниках – исторических произведениях Геродота, Страбона, Плиния и других древних авторов, им в значительной мере игнорировался. Ниже, в приложении «Скифская лексика по данным письменных источников» приведен перечень, содержащий около двух сотен слов, происхождение которых античными авторами однозначно приписывалось скифам. Основу этого перечня составляет лексика припонтийской Скифии, почерпнутая из скифского рассказа Геродота. В этот перечень, однако, не включались слова, сарматского или аланского происхождения. Перечень этот нисколько не претендует на полноту и, несомненно, легко может быть расширен при более углубленном изучении произведений античных авторов.

      Абаев использовал немногим более 30% от общего числа слов, содержащихся в этом перечне (эти слова подчеркнуты). Как уже упоминалось выше, Абаев для своей реконструкции отбирал только такой словарный материал, который имел очевидное «иранское» происхождение. Мы видим, что такой подход оставляет за бортом около 70% лексики, не имеющей «иранских» корней, но которая, несомненно, является скифской. Так из семи имен скифского пантеона богов, Абаев ссылается только на имена бога Папая и богини Табити. Из 60 имен скифских царей и знатных скифов, приведенных в перечне, он упоминает только 18 имен. Таким образом, пытаясь воссоздать скифскую лексику исключительно на «иранской» основе, Абаев, с одной стороны, проигнорировал значительную часть действительно скифских слов, а с другой стороны, интенсивно использовал иноязычный ономастический материал сарматского и аланского происхождения.

     Какие же выводы можно сделать в результате критического осмысления материала, изложенного в очерке В.И. Абаева? Очевидно, что скифская лексика, даже в том виде, в каком она сохранилась до наших дней, не укладывается целиком в прокрустово ложе представлений об ее исключительно «иранском» происхождении. Ситуация со скифским языком оказывается более сложной, чем это представляется сторонникам «ираноязычия» скифов. Оперируя «иранскими» именами из эпиграфических памятников Северного Причерноморья, Абаеву удалось воссоздать часть сарматской или аланской лексики. Однако, нет никаких оснований называть словарь, составленный из полученных подобным образом лексем, «Словарем скифских слов».

 

Словарь “скифских” слов В. И. Абаева

 

 

Примечание:

В словаре применены следующие сокращения:

 

1) «B» – города Боспорского царства, «О» – Ольвия, «Т» – Танаис;

Число означает наиболее раннюю дату появления надписи;

 

2) Древние писатели:

 

App	Аппиан – римский историк	до 170 г. н. э.
Ar	Арриан – греческий историк	до 175 г. н. э.
Cer	Церетели – советск. языковед
Hel	Гелланик	до 400 г. до н. э.
Herodot	Геродот – др. греч. историк	до 425 г. до н. э.
Hes	Гесихий – греческий писатель	до 450 г. н. э.
Kt	Ктесий – греческий историк	до 380 г. до н. э.
D.S.	Дион Кассий – историк	до 229 г. н. э.
Ior	Иордан – готский историк	до 551 г. н. э.
Luc	Лукиан – греческий писатель	до 180 г. н. э.
Mal	Малал – греческий историк	до 578 г. н. э.
Ol	Олимпиадор
Ov	Овидий – римский поэт	до 18 г. н. э.
Per	Анонимный перипл
Pl	Плиний – римск. писатель	до 70 г. н. э.
Pol	Полиен – греческий историк	II в. н. э.
P.C.	Прокопий Кессарийский	до 553 г. н. э.
Pt	Птолемей – греч. ученый	до 168 г. н. э.
Steph	Стефан Византийский	VI в. н. э.
Str	Страбон – греч. историк	до 24 г. н. э.

 

Скифская лексика по данным письменных источников

 

      Абарис – имя гиперборейского (скифского) мудреца. Древнегреческий поэт Пиндар (522-442 гг. до н. э.) считал Абариса скифом, жившим в конце VII – начале VI вв. до н. э. Скифом называл Абариса также софист Гимерий (315-386 гг. н. э.). Древнегреческий философ Гераклид Понтийский (388-310 гг. до н. э.) приписывал Абарису ряд теологических сочинений. В схолиях к «Государству» Платона есть замечание, что «Пифагор, между прочим, слушал гиперборея Абариса и мага Зарата».

 В. Латышев. Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. ВДИ, 1947, №2, стр. 319; ВДИ, 1948, №3, с. 248; ВДИ, 1952, №2, с. 267; Куклина И.В. Анахарсис. ВДИ, 1971, №3, стр. 113-125.

Авхаты (Αυχαται) – скифский род, ведущий свое происхождение от Липоксая. Артамонов М.И. считал, что авхаты – это самоназвание скифов-пахарей.

 Геродот IV 6; М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3, стр. 76.

Агар – вождь скифов, руководивший скифским войском во время битвы у реке Фат на Таманском полуострове в 310 г. до н. э.

 Диодор Сицилийский, XX, 22-24; Ю.А. Виноградов. Там закололся Митридат, стр. 92; Т. Райс. Скифы, стр. 216.

Αγαροι – скифское племя. Прослеживается связь с именем царя скифов – Агара.

 Аппиан, греческий историк, ок. 100 – ок. 180 гг. н. э.

Агафирс – легендарный сын Геракла и змееногой девы – дочери реки Борисфен. По скифской легенде от него произошли агафирсы.

 Геродот IV 9, 10.

Агафирсы – название народа, родственного скифам. «Северные части Скифии вверх по Истру граничат с агафирсами».

 Геродот IV 100, 104.

Акинак – короткий, железный скифский меч. Скорее всего, слово имеет скифское происхождение. Так, в согдийском и хорезмийском языках сохранилось слово kynk – меч.

Акроса (Akrosas) – царь скифов в Добрудже. Во II в. до н. э. в г. Томи и Одесс чеканил монету со своим именем. Т.В. Блаватская.

 ВДИ, 1948, №1; Harmatta, Studies in the history and language of the Sarmatians, 1970, p.22.

Ализоны – народ, проживающий в Скифии. «Ведут скифский образ жизни, однако сеют и питаются хлебом, луком, чесноком, чечевицей и просом».

 Геродот IV 17, 52.

Αμαδοκοι – скифское племя или род.

 Гелланик в пересказе Стефана Византийского; В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №1, стр. 317.

Αμυργιον – скифское племя или род.

 Гелланик в пересказе Стефана Византийского; В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №1, стр. 317.

Анаксирида – элемент одежды скифов-саков. Геродот сообщал, что «саки, они же скифы, имели на головах прямые остроконечные шапки, носили анаксириды, имели местные луки, кинжалы и топоры-сагарии».

 Геродот VII 64.

Анахарсис (Anacharsis, Αναχαρσις) – скифский царевич, сын Гнура, внук Лика, правнук Спаргапифа, брат Савлия, дядя Иданфирса. Родился около 625 г. до н. э. Продолжительное время жил в Элладе. Был знаком с Солоном. Греки считали Анахарсиса одним из семи мудрецов. По возвращению в Скифию был убит своим братом Савлием.

 Геродот IV 46, 76. В. Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, стр 318.

Антакеи – огромные бескостные рыбы рода белуги. По свидетельству Геродота антакеи водились в Борисфене.

 Геродот VI 53.

Антир – так Иордан называл царя скифов, воевавшего с Дарием. «Дарий – царь персов, сын Гистаспа, пожелал сочетаться браком с дочерью Антира, короля готов (читай скифов)».

 Иордан. О происхождении и деяниях гетов.

Апи – богиня из скифского пантеона богов. Геродот отождествляет ее с греческой Геей. Имя Апи ассоциируется с тюркским «апай» – мать, матушка.

 Геродот IV 59.

Арар – река в Скифии, протекает через скифскую землю, впадает в р. Истр (Дунай).

 Геродот IV 48.

Арга – имя молодой гиперборейской женщины (скифянки), посетившей со своей подругой Опис храм Аполлона в Делосе.

 Геродот IV 35.

Аргимпаса – богиня из скифского пантеона богов. Геродот отождествляет ее с греческой Афродитой Уранией. Просматривается связь с «аргиппеями».

 Геродот IV 59, 67.

Аргиппеи – народ, родственный скифам.

 Геродот IV 23, 24.

Аргот – скифский царь. В Неаполе Скифском обнаружена надпись: «…могучего Аргота повелителя Скифии…». Аргот в 170-150 гг. до н. э. был супругом боспорской царицы Камассарии.

 Ю.А. Виноградов. Там закололся Митридат. Стр.140.

Арес – бог войны в скифском пантеоне богов. Единственному ему скифы ставили кумиры в виде меча воткнутого в кучу хвороста.

 Геродот IV 59.

Ариант (Αριαντας) – предводитель скифов, по приказу которого был изготовлен огромный котел в 600 амфор. Этот котел отлили из бронзовых наконечников стрел, якобы для того, чтобы оценить число жителей в Скифии.

 Геродот IV 81.

Ариапиф (Αριαπειθης) – скифский царь, правил скифами Побужья и Поднепровья с 490 по 470 г. до н. э. Возможно, был сыном или внуком Иданфирса. Старший сын Ариапифа – Скил родился от жены-истрянки. Ариапиф воевал с Тересом I, царем Фракии, затем женился на его дочери и имел от нее сына Октомасада. Третий сын Орик был от скифянки Опии. Погиб сорокалетним в 470 г. до н. э. от рук Спаргапифа – царя агафирсов.

 Геродот IV 76, 78.

Арима – у скифов значит единица. Так Геродот толкует название аримаспов.

 Геродот IV 27; В. Латышев, «Известия…», ВДИ, 1947, №1, стр.307.

Аримаз – скифский вождь, по имени которого названа Аримазова крепость (Αριμαςου πετρα) в Согдиане. О захвате этой крепости А. Македонским сообщает Полиен (Strat., IV, 3, 29) и Страбон (Arr., Anab., IV, 28, 4).

 Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 80.

Аримы – это название киммерийского племени упоминается в гомеровском эпосе (Αριμοισι). Страбон локализовал их в Лидии (Geogr. XII 8, 19). В ассирийских источниках XIII в. до н. э. упоминаются arima, в более поздних урартских источниках – arme.

 Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 46.

Аримаспы (Αριμασποι) – в геродотовской географии аримаспы располагались перед гипербореями. Известны из сочинения Аристея Проконесского «Аримаспеи». Ельницкий увязывает аримаспов Геродота с arima ассирийских источников.

 Геродот IV 13, 14, 27; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 47.

Аристагор – скифский царь или посланник царя. В 495 г. до н. э. вел переговоры со спартанским царем Клеоменом I о совместных боевых действиях против персов.

 Геродот VI 84.

Арих (Αριχος) – это имя читается на литых оболах и крупных дельфинах (монетах), выпущенных в Ольвии в 460-425 гг. до. н. э. Алексеев Ю.А. высказывал мнение об идентичности имен Арих и Орик (Οριχος). Орик был сыном скифского царя Ариапифа и младшим братом Скила и Октомасада. Он мог быть скифским предводителем как раз во время выпуска монет с надписью Αριχος.

 П.О. Карышковский, МАСП, №4, 1962, с. 222; Ю.Г. Виноградов. Варвары в просопографии Ольвии VI-V вв. до н. э. // Демографическая ситуация…; Ю.А. Алексеев. Скифские цари и царские курганы V-IV вв. до н.э., ВДИ, №3, 1996.

Арпоксай (Αρποξαις) – средний сын Таргитая, родоначальник рода катиаров и траспиев. По мнению М.И. Артамонова катиары входили в состав сколотов. Другое прочтение имени Арпоксай – это Арп, Карп (отсюда Карпаты). По другой версии скифского генеалогического мифа Арпоксая звали Агафирс. Род Арпоксая-Агафирса заселил Прикарпатье, где проживали катиары-акатиры-агафирсы. Другой род дал линию траспии-траки-фракийцы.

 Геродот VI 5, 6; М.И. Артамонов, ВДИ, 1947, №3.

Арсаком – так в диалоге Лукиана «Токсарид или дружба» назван скифский вождь, возглавлявший скифское войско в битве с боспорцами, сарматами и аланами. Лукиан называет также соратников Арсакома – Лохант и Макент. Лукиан мог использовать подлинные скифские имена.

 Лукиан. Собр. соч. в двух томах, М.-Л., 1935, т. 1.

Ασσαιοι – племенное наименование. Стефан Византийский считал их скифами, а Птолемей – сарматами. Это имя перекликается с термином Σαιοι – сайи, упомянутым в декрете в честь Протогена из Ольвии.

 В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1948, №3, стр. 312.

Асхи – сок из плодов дерева «понтик». Г.А. Стратановский в комментариях к «Истории» Геродота замечает, что у современных башкир есть кушанье «ахша». Слово принадлежит народу, родственному скифам.

 Геродот IV 23.

Атей (Ατεας, Atheas) – царь скифов, который на рубеже 4-5 вв. до н. э. создал сильное скифское царство в нижнем Побужье и нижнем Подунавье. В 339 г. в возрасте 90 лет убит в сражении с Филиппом Македонским.

 Плутарх; Страбон; О.Н. Трубачев «О синдах и их языке» Вопросы языкознания, №4, 1976.

Будины – народ, родственный скифам. Будины жили в лесной области нижнего Подонья.

 Геродот IV 108; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 45.

Бутир – что-то вроде сливок или сметаны у скифов. Поражает сходство скифского Бутир с немецким Butter – масло.

 Гиппократ, «О болезнях» по изданию В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, стр. 298.

Гиппака (иппака) – название сыра, изготовляемого скифами из кобыльего молока.

 Гиппократ, «О болезнях» по изданию В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, стр. 298.

Гнур – царь скифов Нижнего Побужья и Нижнего Поднепровья. Жил во второй половине VII-начале VI вв. до н. э. Отец Анахарсиса и Савлия.

 Геродот IV 76; В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, стр. 298.

Гелон – легендарный сын Геракла и змееногой девы – дочери реки Борисфен. Родоначальник племени гелонов.

 Геродот IV 9, 10.

Гелон – деревянный город гелонов. Сожжен персами во время похода Дария в Скифию. Остатки Гелона обнаружены у с. Бельск.

 Геродот IV 108; Скифский мир, Киев, 1975, стр. 128.

Гелоны – народ, проживающий во времена Геродота в земле будинов. Гелоны «занимаются земледелием, садоводством и едят хлеб». «Гелоны изревле были эллинами, говорят они частью на скифском языке, частью на эллинском».

 Геродот IV 108, 109, 120; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 45.

Гойтосир – бог скифского пантеона. Геродот называет Гойтосира скифским Аполлоном.

 Геродот IV 59.

Герр – река в Скифии. В местности у реки Герр располагались скифские царские могильники. Геродот помещал эту реку в Приднепровье, а Птолемей – в Приазовье.

 Геродот IV 47.

Геррос – местность в Скифии, около современного Никополя, там где река Герр впадает в Днепр. В Герросе была скрыта главная скифская святыня – царский некрополь.

 Геродот IV 53, 56, 71; Б.А. Рыбаков; Л.А. Ельницкий, Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 116.

Герры – племя, согласно Геродоту, обитавшее в Скифии, в местности Геррос. Л.А. Ельницкий вслед за Kissling’ом считает, что герры – это самоназвание царских скифов.

 Геродот IV 57, 71; Л.А. Ельницкий, стр. 116.

Гилея – местность в Скифии, близ устья Днестра, современное Полесье. В Гилее, видимо, располагался один из сакральных центров Скифии. Там Геракл познал деву-змею. Там был убит Анахарсис.

 Геродот IV 9, 18, 19, 76.

Гипанис – река в Скифии, совр. река Южный Буг.

 Геродот IV 47.

Гипакирис – река в Скифии, совр. река Колончак.

 Геродот IV 47.

Горит – футляр для лука и стрел у скифов.

Данапр (Δαναπρις) – река Днепр. Возможно, именно так называли эту реку скифы. В древнеиранском Δανα – это река.

 Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 312.

Δαναστρις – река Днестр. Предположительно, происходит из Δανα (река) + ιστρ (Истр)

 Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 312.

Δανουβιος – река Дунай.

 Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 312.

Διτυλας – под таким именем в одной из комедии Аристофана выведен скиф-полицейский (σκυθαι τοξοται).

 Aristophanes, Ran., 608.

Дугдамме (Dugdamme, Тугдамме) – вождь киммерийцев, возглавлявший их в завоевательских походах в Малую Азию, отец Сандаксарта. Упоминается в ассирийских источниках как царь племени сака-угутум. Ельницкий Л.А. усматривает в этом родство киммерийцев с прикаспийскими саками. Имя киммерийское, однако, не исключена связь со скифами.

 Strab., Geogr., I, 3, 12; Ельницкий Л.А., указ. соч., стр.26.

Евтимах (Ευτιμαχος) – имя лучника с чернофигурного кратера Франсуа, изготовленного 570 г. до н. э. аттическим мастером Эрготимом и расписанного Клитием.

 М.В. Скржинская. Герои киммерийских и скифских легенд, ВДИ, 1986, №4, стр. 84.

Ζαρινα – царица у скифов-саков.

 Ктесий.

Ιγδαμπαιης (Игдампай) – имя читается на чернофигурном килике 80 гг. V в. до н. э. из Ольвии. Ю.Г. Виноградов обращает внимание на близость этого имени скифскому топониму Εξαμπαιος (Геродот, IV, 59).

 В. П. Яйленко, КСИА, 159, 1979, с. 57; Ю.Г. Виноградов. Варвары в просопографии Ольвии VI-V вв. до н. э. // Демографическая ситуация…

Идантемис (Ιδανθεμις) – имя из надписи на сосудике первой половины VI в. до н. э. из Березани. Целиком надпись читается как: «Идантемису развратнику эта кружечка в подарок».

 Ю.Г. Виноградов. Варвары в просопографии Ольвии VI-V вв. до н. э. // Демографическая ситуация в Причерноморье в период Великой греческой колонизации. – Тбилиси, 1981.

Идантирс (Ιδανθιρσος) – царь, возглавивший в 514 г. до н. э. борьбу скифов с персами. Вместе со Скопасисом и Токсакисом руководил объединенным войском скифов, савроматов, будинов и гелонов. Внук царя Гнура, сын Савлия, племянник Анахарсиса.

 Геродот IV 76, 120, 126, 127; Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, II, 4, 8 по изданию в ВДИ, 1954, №2.

Ишпакай (Išpakai) – предводитель скифов в их походах в Азию. Известен из ассирийских источников. По сведениям Ельницкого сестра Ишпакая – Шпако стала женой киммерийского царя Теушпы (Теиспа). Имена Ишпакай и Шпако происходит от скифск. špaka – собака, Фасмер же выводит его от авест. aspa – лошадь.

 Геродот I 110; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, с. 25 со ссылкой на Konig F.W. Alteste Geschichte der Meder und Perser.- der Alter Orient, Leipzig, 1934, Bd. 33, H. 314, S. 31.

Канит, Kanites, Κανιτα – скифский царь, чьи владения находились в Добрудже, за Дунаем. В конце III – начале II в. до н. э. чеканил монеты со своим именем в Томи и в Одессе.

 Б.Н. Граков, Материалы…, №17; Т.В. Блаватская, Греки и скифы в Западном Причерноморье, ВДИ, 1948, №1; Harmatta. Studies…, 1970, P.22.

Каннабис (Κανναβις) – название конопли у скифов.

 Геродот IV 74.

Καραρυες – название дома у скифов.

 Гесихий.

Carthasis – брат скифского царя эпохи Александра Македонского.

 В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, со ссылкой на Курция Руфа.

Катиары – скифский род, ведущий свое начало от Арпоксая – среднего сына легендарного Таргитая. Катиары наряду с авхатами, траспиями и паралатами входили в племя царских скифов – сколотов.

 Геродот IV 6; М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3, стр. 76.

Кобос (Κωβος) – вождь киммерийского (скифского) племени треров.

 Strab., Geogr., I, 3, 12.

Κολανδακης (Коландак) – имя читается на чернолаковом килике начала IV в. до н. э. из Ольвии. Несомненна связь имени κολανδακης со скифским племенным названием сколоты.

 И. И. Толстой, Греческие граффити древних городов Северного Причерноморья. М.-Л., 1953, с. 11; Ю.Г. Виноградов. Варвары в просопографии Ольвии VI-V вв. до н. э. // Демографическая ситуация…

Колоксай (Κολαξαις) – младший сын Таргитая, от него ведут свое начало скифы из рода паралатов. Г.А. Стратановский в своих комментариях к переводу Геродота приводит следующую иранскую транскрипцию этого имени – Сколахшайя. М.И. Артамонов проводил такие параллели: Колоксай-Кол-Скол-Сколот.

 Геродот IV 5, 7; М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3.

Κολος – четвероногое животное, обитавшее в Скифии. Это животное долгое время могло обходиться без воды. По величине занимало середину между оленем и бараном. Цветом белое и быстротой бега превосходящее названных животных. Страбон.

 География, VII, 4, 8 по изд. В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №4, с. 207.

Лик – река в Скифии, протекает по земле фиссагетов, впадает в Меотиду. Совр. река Маныч.

 Геродот IV 123.

Лик (Λυκος) – скифский царь, сын Спаргапифа, отец Гнура, дед Анахарсиса и Савлия.

 Геродот IV 76.

Липоксай (Λιποξαις) – старший сын Таргитая, родоначальник скифского рода авхатов. М.И. Артамонов указывал на соответствие имен Липоксай – Лип – по другой легенде, Гелон.

 Геродот IV 5, 6; М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3.

Лохант – персонаж диалога Лукиана «Токсарид или дружба», соратник Арсакома – предводителя скифов во время их битвы с боспорцами, сарматами и аланами. Не исключено, что Лохант – подлинное скифское имя.

 Диалог Лукиана «Токсарид или дружба».

Мадий – сын Партатуа (Мадиес — сын Прототия), греческое написание этого имени – Μαδυης или Μαδυς. Мадий получил власть после смерти Партатуа в 653 г. до н. э., его царствование обычно связывают с «28-ю годами господства скифов над Азией».

 Геродот I 103; Ф.Х. Гутнов. Скифские портреты // журнал «Дарьял», №3, 1999.

Макент – персонаж диалога Лукиана «Токсарид или дружба», соратник Арсакома – предводителя скифов во время их битвы с боспорцами, сарматами и аланами. Не исключено, что Макент – подлинное скифское имя.

 Лукиан, диалог «Токсарид или дружба».

Марсагет – брат скифского царя (возможно брат Иданфирса). По сообщению Ктесия Книдского, Марсагет был взят в плен персами вместе с другими скифами перед началом скифской компании Дария.

 В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, стр. 299.

Ματασυς (Матасий) – это имя читается в письме, написанном в 30-10 гг. VI в. до н. э. жителем Березани Ахиллодором. Ю.Г. Виноградов придерживается мнения, что это имя скифского происхождения. Из письма следует, что Матасий был владельцем построек и рабов.

 Ю.Г. Виноградов, ВДИ, 1971, №4; Ю.Г. Виноградов. Варвары в просопографии Ольвии VI-V вв. до н. э. // Демографическая ситуация…

Μυργεται – скифский народ, о котором сообщает только Гекатей, и никто более из древних авторов. В. Латышев предполагал, что Гекатей ошибочно назвал миргетами тот же народ, который Плиний называл тирагетами, Птолемей – тирангетами, а Страбон – тирргетами.

 В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №1, стр. 299.

Напарис – река, протекающая в Скифии, приток Истра.

 Геродот IV 48.

Напит – так называлась крепость в Крыму, построенная скифами во II в. до н. э.

 А. Андреев, История Крыма, М.-2002.

Оар (Οαρος) – река, протекающая в Скифии. Современная река Сал. Птолемей применял это наименование к Волге.

 Геродот IV 123, 124; Л.А. Ельницкий, стр 109.

Οιορπατα – так скифы называли амазонок (в передаче Геродота). См. эорпата.

 Геродот IV 110.

Ολκαβας – скифское имя.

 Аппиан, Фронтин.

Октомасад – сын скифского царя Ариапифа от дочери фракийского царя Тереса I (525-448 гг. до н. э.). Октомасад был вождем заговорщиков, восставших против царя Скила. По приказу Октомасада в 450 г. до н. э. Скил был убит.

 Геродот IV 80.

Опия (Опойя) – жена скифского царя Ариапифа, скифянка. Родила царю сына Орика. После смерти Ариапифа в 470 г. до н. э. была соправительницей вместе со старшим сыном Ариапифа – Скилом до достижения им совершеннолетия. Имя Опия созвучно имени Опис – гиперборейской молодой женщины, посещавших храм Аполлона в Делосе.

 Геродот IV 78.

Опис – имя молодой гиперборейской женщины (скифянки), посещавшей со своей подругой Аргой храм Аполлона в Делосе.

 Геродот IV 35.

Ордесс – река, протекающая в Скифии, приток Истра.

 Геродот IV 48.

Орик (Ορικος) – младший сын скифского царя Ариапифа. Его матерью была – Опия, скифянка.

 Геродот IV 78.

Палак (Palakos, Παλακος) – cкифский царь, сын царя Скилура. Правил Крымской Скифией со столицей в Неаполе Скифском. Воевал с Херсонесом, в 107 г. до н. э. был убит в сражении с полководцем Митридата VI Диофантом.

 С.А. Жебелев, Последний Перисад и скифское восстание на Боспоре, ВДИ, 1938, №3; О.Н. Трубачев, Лингвистическая периферия древнейшего славянства. Индоарийцы в северном Причерноморье, Вопросы языкознания, №6, 1977, с. 17.

Палакион (Παλακιον) – так называлась крепость, построенная скифами в Крыму во II в. до н.э. несомненна связь названия этой крепости с именем скифского царя Палака.

 А. Андреев, История Крыма, М.-2002.

Палы (Παλος) – скифский род. М.И. Артамонов связывал палов с паралатами Геродота. Он считал, что именно палы-паралаты пришли из Азии, в то время, как сколоты были автохтонными жителями Причерноморья.

 Диодор Сицилийский, В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №4, с. 250; М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3.

Панасагор – сын царя скифов, Сагилла. Был послан отцом с большим войском на помощь амазонкам, когда те воевали с греками.

 Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, II, 4, по изданию в ВДИ, 1954, №2.

Пантикап (Пантикапа, Παντικαπης) – река в Скифии, ср. пролив Пантикапей.

 Геродот IV 47.

Папей (Папай) – бог скифского пантеона. Геродот ставил ему в соответствие греческого Зевса.

 Геродот IV 59.

Паралаты – скифский род, произошедший от Колоксая – младшего сына Таргитая. М.И. Артамонов связывал паралатов с палами, о которых сообщал Диодор Сицилийский. М.И. Артамонов считал, что именно палы-паралаты пришли из Азии, в то время, как сколоты были автохтонными жителями Причерноморья.

 М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3; Л.А. Ельницкий, Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр 114.

Παρδοκας – под таким именем в комедии Аристофана (Ran., 608) выведен скиф, выполняющий функции полицейского (σκυθαι τοξοται). Возможно, что имя придумано Аристофаном, однако, историк Бледйз заметил, что это имя должно читаться как Σπαρδοκας или Σπαρδακος. Это имя тождественно латинскому Spartacus.

 Aristophanes, Ran., 608.

Партатуа – предводитель скифов, известен по ассирийским источникам. Пришел к власти после смерти Ишпакая в 673 г. до н. э. В 663 г. вступил в союз с Ассирией и взял в жены ассирийскую царевну. Отец Мадия (Мадиеса), который после смерти Партатуа в 653 году стал скифским царем.

 Геродот I 103; Ф.Х. Гутнов. Скифские портреты // журнал «Дарьял», №3, 1999.

Пата – скифское слово, обозначающее «убивать» от слова эорпата – убивающие мужей. Ср. из авест. pada – наследство, потомство.

 Геродот IV 110.

Пеламида – рыба, род тунца, водилась в водах Меотиды.

 Страбон. География, VII, 6,2 по изд. В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №4, с. 207.

Плин – юноша из скифского царского рода. После изгнания из Скифии вместе с Сколопитом поселился в стране Каппадокии на берегах реки Термодонт. Там от них пошло племя амазонок.

 Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, II, 4, 1 по изданию в ВДИ, 1954, №2.

Понтик – дерево, плоды которого аргиппеи употребляли в пищу. Слово принадлежит народу, родственному скифам.

 Геродот IV 23.

Пората (Πορατα) – река в Скифии, приток Истра, современная река Прут.

 Геродот IV 47.

Портмеи – киммерийский город. Геродот писал, что граница между Европой и Азией проходит через Танаис, Меотиду и киммерийский город Портмеи.

 Геродот IV 45.

Псевдартак (Ψευδαρτακη) – священное место в Скифии. Другое написание – Ψενδαρτακη.

 Стефан Византийский. ВДИ, 1948, №3, с. 312.

Ρωξανακη – главный город скифов-саков

 Ктесий. J. Gilmore. Ctesias. The fragments of the Persika, 1888.

Савлий – царь скифов, правил Скифией в первой половине VI в. до н. э. Власть принял после смерти своего отца, Гнура. Убил своего старшего брата Анахарсиса, когда тот вернулся из Эллады. Савлию унаследовал Иданфирс, скифский царь, воевавший с Дарием.

 Геродот IV 76; Диоген Лаэрций, Жизнеописания и учения прославившихся в философии, -М, 1979.

Савмак (Σαυμακος) – скиф, занявший в 109 г. до н. э. престол Боспорского царства после убийства царя Перисада V. Царствование Савмака продолжалось два года, после чего он был пленен и увезен в столицу Понтийского царства полководцем Митридата VI Диофантом.

 С.А. Жебелев. Последний Перисад и скифское восстание на Боспоре. ВДИ, 1938, №3.

Сагарий или сагарис (σαγαρις) – род сакского (скифского) топора или секиры. Геродот, описывая саков-прямошапочников, сообщает, что «саки, они же скифы, имели на головах прямые остроконечные шапки, они носили анаксириды, имели местные луки, кинжалы и топоры-сагарии».

 Геродот VII 64; L. Zgusta, Personennamen…

Сагилл – имя скифского царя, к которому, согласно преданию, обратились амазонки за помощью во время их войны с греками. Для помощи амазонкам Сагилл снарядил большое войско, поставив во главе его своего сына Панасагора.

 Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, II, 4, по изданию в ВДИ, 1954, №2.

Сайи (Σαιοι) – Б.Н. Граков, считал, что сайи – это самоназвание царских скифов, производя их имя из авестийского xsaya – сиять, властвовать. О сайях сообщает текст из ольвийского декрета в часть Протогена: «…и при том жреце, когда явились во множестве сайи за получением даров, а народ не мог их дать…» (IOSPE I2 №32).

 Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 114 и стр.152;; J. Harmatta, Studies in the history and language of the Sarmatians. – Szeged, Hungary, 1970.

Сайтаферн (Σαιταφαρνης) – царь скифов или сайев. Это имя известно из декрета, выбитого жителями Ольвии на мраморной стеле в честь Протогена. «…когда царь Сайтаферн прибыл в Конкит и потребовал даров по случаю приезда, Протоген по просьбе народа дал 400 золотых…»

 IOSPE I2 №32.

Σακαια – название скифского праздника.

 Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 301 со ссылкой на сочинения Гесихия.

Σακεσφαρης – царь скифов-саков, живущих за рекой Бактр.

 Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 301 со ссылкой на сочинения Полиена.

Саки (Σακαι) – персы называли саками, как азиатских, так и европейских скифов. Акад. Н.Я. Марр считал, что слово сак означает потомство, род, племя.

 Геродот I 153; Н.Я. Марр, Избранные работы, т. 5, в очерке «Термин «скиф», -М., 1935; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 93.

Σακυνδακη – вид скифской одежды.

 Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 305 со ссылкой на сочинения Гесихия.

Sandaksatra (Шадакшатра) – сын вождя киммерийцев Дугдамме (Лигдамиса). Имя его упоминается в ассирийских клинописных документах в связи с событиями в Малой Азии.

 Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 27; L. L. Zgusta. Die Personennamen griechischer Stadte der nordlischer Swarzmeerkunste. Praha, 1955.

Sanerg (Σανεργες) – это имя приведено в IOSPE, IV, p.290. Ельницкий Л.А. полагает, что это имя скифское.

 Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977.

Саневн – по сообщению писателя V в. до н. э. Гелланика Митиленского, Саневн был скифским царем, и в его время изготовили первое железное оружие. Многие древние писатели связывали изготовление первых железных изделий с халибами, которых неправильно считали скифами.

 В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №1, стр. 315.

Σαπερδης – название рыбы у скифов.

 Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 293 со ссылкой на сочинения Гесихия.

Σαραβαρα – так комедиограф первой половины IV в. до н. э. Антифан назвал скифские штаны. В своей комедии «Скифы» он указывал, что «все одеты в шаровары и хитоны». В связи с тем, что греки не знали штанов, можно предположить, что Антифан для обозначения подобной одежды использовал скифское слово.

 В. Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, стр. 319.

Сарий – царь задунайских скифов. Во II в. до н. э. чеканил монету со своим именем в греческих городах Томи и Одесс.

 Т. В. Блаватская. Греки и скифы в Западном Причерноморье. ВДИ, 1948, №1.

Σατρακης – царь скифов, живших к северу от Согдианы.

 Абаев В.И., Скифо-сарматские наречия // Основы иранского языкознания. Т.1, М., 1979, стр. 309 со ссылкой на сочинения Арриана.

Сиргис (Гиргис) – река в Скифии, приток Дона.

 Геродот IV 57, 123

Σκεβλυας – под таким именем в одной из комедий Аристофана действует скиф-полицейский (σκυθαι τοξοται). Это имя могло быть выдумано Аристофаном, однако имя другого скифа-полицейского – Παρδοκας является искажением фракийского имени Σπαρδοκος (Спарток).

 Aristophanes, Ran., 608.

Скил (Σκυλης) – сын и наследник скифского царя Ариапифа. В 470 г. до н. э. после смерти Ариапифа Скил стал царем Скифии. Скил проводил филэллинскую политику. Убит в 450 г. до н. э. заговорщиками, возглавляемыми его братом Октомасадом.

 Геродот IV 80; Ю.г, Виноградов. Перстень царя Скила. Политическая и династийная история скифов первой половины V в. до н. э. // СА, 1980, №3.

Скилея – имя амазонки, изображенной на скифосе мастера Клития (570 г. до н. э.) Скилея – женская форма имени Скил. Две другие амазонки, изображенные на этой вазе, имеют имена Телепилея и Ифито.

 М.В. Скржинская. Герои киммерийских и скифских легенд, ВДИ, 1986, №4, стр. 84.

Скилур (Skiluros, Σκιλουρος) – царь Малой Скифии. В 108 г. до н. э. в Крыму основал Неаполь Скифский. По преданию, оставил после себя 80 детей. Передал власть старшему сыну Палаку.

 Strabo, Geogr., VII, 4, 3.

Скифики – род обуви, это слово сохранилось в произведениях Лисия – аттического оратора V-IV вв. до н. э., а также в стихах Алкея: «…и подвязавши скифики…».

 В. Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, стр. 301.

Скифины (Σκυθινος) – народ, живший в юго-восточном углу Черного моря, по соседству с халибами. О них сообщает Ксенофонт в книге Anab., IV, 7, 18.

 В. Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, стр. 308.

Скифы кочевые (Σκυθαι νομαδες) – иначе скифы европейские, жившие во времена Геродота в степях между Доном и Днепром. Скифы-кочевники господствовали над всеми прочими скифами. Вс.Ф. Миллер впервые указал на генетическую связь терминов «скифы» и «саки». Акад. Н.Я. Марр показал, что в яфетических языках основа sak закономерно переходит в основу sku: sak sak-u-ta σακ-υ-θα σκυ-θα σκυθαι. Эллины времен Геродота скифами называли как европейских, так и азиатских кочевников.

 Геродот IV 1-7; Н.Я. Марр, Избранные работы, т. 5, в очерке «Термин «скиф», М., 1935.

Скифы-русь (Σκυθας τους Ρως) – этот этноним упоминается в схолиях, составленных византийским писателем Фемистием к сочинению Аристотеля «О небе». «Мы заселяем среднее пространство между арктическим поясом, близким к северному полюсу, и летним тропическим, причем скифы-русь и другие гиперборейские народы живут ближе к арктическому поясу…». В. Латышев цитирует этот отрывок по собранию сочинений Аристотеля, изданному Берлинской академией наук в 1836 г.

 В. Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, стр. 332.

Сколопит (Scolopitus) – скифский юноша царского рода. Легенда передает, что царевичи Сколопит и Плин были изгнаны с родины, после чего вместе с последующими за ними скифами поселились у реки Термодонт, что в Малой Азии. Здесь они стали родоначальниками племени амазонок. Имя Сколопит, несомненно, связано с племенным названием скифов – сколоты.

 Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, II, 4, 1 по изданию в ВДИ, 1954, №2.

Сколоты – Геродот сообщает, что племена авхатов, катиаров, траспиев и паралатов – все вместе называются сколотами.

 М.И. Артамонов, Вопросы истории скифов в советской науке, ВДИ, 1947, №3; Н.Я. Марр, Избранные работы, т. 5, в очерке «Термин «скиф»», -М., 1935.

Скопасис – вождь одного из воинских подразделений скифов, воевавших с Дарием I. В войско Скопасиса входили савроматы. Вел переговоры с ионийскими греками у моста через Истр.

 Геродот IV 120, 128.

Скунх (Skunxa) – вождь саков или массагетов. Был взят в плен персидским царем Дарием I. Бехистунская надпись сообщает: «я наголову разбил одну часть скифов, а другую захватил в плен. Вождя их по имени Скунха взяли в плен и привели ко мне…».

 Бехистунская надпись царя Дария I.

Спаргапис (Σπαργαπισης) – сын царицы массагетов Томирис. Покончил с собой, будучи взят в плен царем персов Киром Великим.

 Геродот I 211, 213.

Спаргапиф (Σπαργαπειθης) – родоначальник династии скифских царей, прадед Анахарсиса. О нем сообщает Геродот (IV 76). Был другой Спаргапиф – царь агафирсов, от руки которого в 470 г. до н. э. погиб Ариапиф, царь скифов.

 Геродот IV 76, 78.

Спу – по-скифски означает «глаз». Так Геродот объясняет название племени аримаспы – одноглазые.

 Геродот IV 27; В. Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №1, стр. 307.

Табити – богиня из скифского пантеона. Геродот ставит ей в соответствие греческую богиню Гестию.

 Геродот IV 59.

Таксакис (Ταξακις) – вождь одного из трех племен в Скифии, принимавших участие в войне с Дарием.

 Геродот IV 120.

Танаис (Ταναις) – река в Скифии, в настоящее время – река Дон.

 Геродот IV 47.

Танай – предводитель скифов во время их похода в Египет в 633 г. до н. э. По сообщению Помпея Трога, египетский фараон Псамметих I, предупрежденный о походе скифов, встретил их с дарами еще в Сирии и убедил их отказаться от похода.

 Юстин, Эпитома сочинений Помпея Трога, I, по изданию ВДИ, 1954, №2, с.181; Геродот I, 105.

Тануса (Tanusas) – скифский царь. Во II в. до н. э. выпускал монеты в Добрудже.

 Т.В. Блаватская, Греки и скифы в Западном Причерноморье, ВДИ, 1948, №1; Harmatta, Studies in the history and language of the Sarmatians, 1970, p.22.

Ταρανδος – животное, похожее на оленя, из шкур которого, согласно сообщениям Гесихия и Филона Иудея, скифы шили одежду.

 В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №4, стр. 270.

Таргитай (Ταργιταος) – мифический основоположник племени скифов. Согласно легенде, изложенной Геродотом, Таргитай был сыном Геракла от змееногой богини, дочери реки Борисфен. Скифы, современники Геродота, считали, что Таргитай жил ровно за тысячу лет до вторжения Дария.

 Геродот IV 5, 7.

Τευταμος – это скифское имя встречается у Ктесия.

Тевтар – имя скифа, который, согласно древнегреческому мифу, обучил Геракла стрельбе из скифского лука.

 В.Латышев со ссылкой на Геродора Гераклейского. «Известия…», ВДИ, 1947, №2, стр. 293.

Теушпа (Teuspa) – киммерийский царь. Теушпа в 668 г. основал династию Ахеменидов в Персии. Был женат на дочери скифского царя Ишпакая – Шпако; от их брака родился будущий царь персов Кир I. Был разгромлен ассирийским царем Асархаддоном при помощи скифов-наемников во главе с Партатуа.

 Геродот I 110, VII 11; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, с. 27; Е. Молев. Эллины и варвары, М., 2003, с. 30.

Тиарант – река в Скифии, приток Истра, в настоящее время – река Альт. По словам Геродота, Тиарант протекает через скифскую землю.

 Геродот IV 48.

Тимн (Τυμνης) – представитель скифского царя в Ольвии. Встречался с Геродотом во время его путешествия в Скифию в 449-446 гг. до н. э. Именно Тимн мог сообщить Геродоту множество сведений о скифах, их войне с персами и об их обычаях. Возможно, что Тимн Геродота был каллипидом или ализоном.

 Геродот IV 76, V 37; Е. Молев. Эллины и варвары, М., 2003, с. 82; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, с. 138.

Тирагеты – скифское племя, жившее на берегах Истра. О тирагетах писал Плиний (IV, 12, 24). Птолемей (III, 10) называл их тирангетами, Страбон (VII, 471) – тиррегетами. У Гекатея есть упоминание о миргетах. В. Латышев считал ошибочным наименованием тирагетов.

 В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1947, №1, стр. 299.

Тирас (Τυρας) – река в Скифии, в настоящее время – река Днестр.

 Геродот IV 47.

Тириты – миксэллины, жившие в Скифии близ устья реки Тирас (Днестр).

 Геродот IV 51.

Токсамис (Τοξαμις) – это имя наряду с именем Кимерий (κιμεριος) запечатлено на керамической вазе 570 г. до н. э. (кратер Франсуа). М.В. Скржинская считала, что вазописец изобразил героев скифских мифов, хорошо известных грекам в VI в. до н. э.

 Б.Н. Граков, Материалы…, №104; М.В. Скржинская. Герои киммерийских и скифских легенд, ВДИ, 1986, №4, стр. 84.

Токсарид – имя скифа в диалоге Лукиана «Токсарид или дружба».

 Лукиан, Собр. соч в 2-х томах, М.-Л., 1935, т.1.

Токсарис – скиф, долгое время живший в Элладе. Прославился там как великий лекарь и мудрец. Во время чумы Токсарис посоветовал афинянам поливать улицы прокисшим вином, чем спас Афины от эпидемии. За это греки удостоили его звания героя, и после его смерти установили на его могиле обелиск.

 В.Латышев. «Известия…», ВДИ, 1948, №1, стр. 299; Лукиан, Собр. соч в 2-х томах, М.-Л., 1935, т.1, диалоги «Скиф или гость», «Скиф или друг на чужбине».

Треры (Τρηρες, Τραρες) – киммерийское племя. Страбон сообщает о вожде треров – Кобосе (κωβος). Л. А. Ельницкий высказывает предположение о генетическом родстве треров, скифов и траспиев-фракийцев.

 Strab., Geogr., I, 3, 12; Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, стр. 47-48; Е. Молев. Эллины и варвары, М., 2003, стр. 34.

Фагимасад – бог царских скифов. Геродот ставит ему в соответствие греческого Посейдона.

 Геродот IV, 59.

Харасп (Charaspes) – царь скифов в Добрудже, за Дунаем. Харасп во II в. до н. э. чеканил монету в греческих городах Томи и Одессе.

 Т.В. Блаватская, Греки и скифы в Западном Причерноморье, ВДИ, 1948, №1.

Chorsari – так скифы называли персов.

 Плиний.

Шпако – сестра Ишпакая. Оба имени происходят от скифского слова spako – собака. Шпако была женой киммерийского царя Теушпы, от их брака родился будущий царь персов Кир I.

 Ельницкий Л.А., Скифия евразийских степей. – Новосибирск, 1977, примечание на стр. 27.

Хабеи – так называлась крепость, построенная скифами в Крыму во II в. до н. э.

 А. Андреев. История Крыма, М.-2002 г.

Эорпата (Οιορπατα) – так скифы называли амазонок. «скифы называют амазонок «эорпата», что по-эллински означает мужеубийцы; «эор» – ведь означает муж, а «пата» – убивать».

 Геродот IV 110.

Эор – мужчина, муж по-скифски. Специалисты отмечают, что скифское эор оказывается поразительно похожим на тюркское ойор, эйр, эр – мужчина.

 Геродот IV 110.

Эксампей (Εξαμπαιος) – местность в Скифии, лежащая между реками Борисфен и Гипанис. Там находился источник горькой воды. Название источника по-скифски Эксампей, а на эллинском языке – Священные пути.

 Геродот IV 52, 81.

Энареи (εναρεες) – гадатели у скифов, женоподобные мужчины. Гадали с помощью ивовых прутьев и липовой мочалы. Геродот предположил, что энареи – это потомки тех скифов, которые проявив кощунство, разграбили святилище Афродиты Урании в Сирии. Богиня наказала их, поразив навеки женским недугом.

 Геродот I 105, IV 67.

Эминак (Εμινακος) – это имя читается на серебряных ольвийских монетах, датируемых 40 гг. V в. до н. э.

 П.О. Карышковский, МАСП, №4, 1962; Е. Молев. Эллины и варвары, М.-2003, с. 83.

Элий – это имя читается на монетах, которые скифcкие цари чеканили в задунайской Скифии, в Добрудже во II в. до н. э.

 Т.В. Блаватская. Греки и скифы в Западном Причерноморье, ВДИ, №1, 1948.

Источник