Одной из страниц каменной летописи истории Крыма являются надгробные памятники.
На территории Крыма ещё в эпоху бронзы появляются антропоморфные скульптуры, высекаются каменные монументы. В крымских предгорьях в это время жили племена скотоводов и земледельцев, культура которых получила название Кеми-обинской (по названию кургана Кеми-оба, около Карасу-базара). Памятниками этой культуры являются наскальные росписи и гравировка. Кеми-обинцы сооружали курганы, над ними устанавливались каменные стелы, которые схематически обозначали фигуру человека. В верхней части едва заметно выступала голова, а на лицевой поверхности камня углублённым рельефом обозначались детали фигуры. По характерным предметам можно было узнать в изображённом человеке –ребёнка, пастуха или война с оружием. Территория распространения кеми-обинской культуры выходил за границы крымского полуострова и охватывал южные степные районы, примыкающие к Чёрному морю.
Характерными мемориальными сооружениями эпохи бронзы в горном Крыму являются «каменные ящики». Это аналоги дольменов имевших широкое распространение у многих народов от Ирландии до Северного Кавказа. Крымские «каменные ящики» отличались от кавказских дольменов, они были зарыты в землю и внутри покрыты резным геометрическим орнаментом, расписанным красной, чёрной и белой краской. Эти росписи имели магическое значение, традиции которых сохраняются от эпохи бронзы до эпохи железа.
Древнейшие аборигены Крыма – тавры, водружали на вершины курганов каменные фигурные изображения человека и каменные стелы с антропоморфными рисунками на их поверхности. На погребальных сооружениях встречаются резные геометрические рисунки и солярные знаки. Среди прочих геометрических фигур часто встречаются кресты, которые принято считать символом христианства. Во всех случаях они сочетаются с другими знаками, всегда обращены к востоку, к солнцу. Всё это приводит к выводу, что это знаки не христианства, а символы древнего языческого культа солнца, что они наносились местным населением, которое поклонялось солнечному божеству. Известно, что подобные солярные знаки в Крыму (но заключённые в круг) появляются ещё в позднем энеолите, позже появляются у киммерийцев и тавров.
В более позднее время коренное (автохтонное) население Крыма – тавры, активно взаимодействуя с скифами и воспринимая греческое и римское влияние, создали первичную, дотюркскую основу этногенеза крымтатарской народности.
В Х – XI вв. появляются кочевые племена под именем кипчаки. Изваяния, воздвигаемые у курганов-святилищ, сооруженных в виде квадратных оградок из битого камня и щебня, являются самой характерной и яркой чертой культуры кипчаков. Статуи представляли собой простые неровные стелы, нередко без всякой деталировки фигур. Лица у них прочерчены глубокими врезными линиями, часто “сердечком”. Женские статуи отличались от мужских изображениями круглых “грудей”. До кипчаков в VI-IX вв. аналогичные святилища со статуями умерших воинов и многочисленными отходящими от оградок “балбалами” (символизирующими убитых умершим предком врагов) ставились тюрками и уйгурами. Кипчаки – единственные из тюрко-язычных народов сохранили этот обычай.
Каменные «балбалы» обладали монументальностью и выразительными портретными данными, по которым можно заметить и возраст, и антропологический тип. Связанные с погребальным ритуалом и культом предков кипчакские «каменные бабы» составляли группу памятников раннесредневековой скульптуры этого региона.
Полного расцвета изготовление статуй достигло во второй половине ХII в. Кипчакские камнерезы достигали высокого мастерства особенно в изображении лиц, в которых иногда видно стремление не только к формальному портретному сходству, но и к отражению характера умершего предка. Скульпторы отлично знали и свойство камня выветриваться, для сохранения своих произведений они тщательно шлифовали поверхность. Затем раскрашивали органическими красками. Статуи выглядели весьма живописно и производили очень сильное впечатление на всех родичей и проезжающих мимо путников.
В начале XIII столетия появились в степях «стеловидные» статуи. Они, верно, изображали фигуры – с грудью, выпуклым животом, вогнутой спиной, тщательно проработанных чертами головных уборов и лиц, но ваялись без рук и ног. Плетнева С. А., которая исследовала подобные памятники, датирует их периодом от XI- начала XIII вв. и считает “самой поздней стадией развития древней тюркской культуры”.
В домонгольский период в Восточно-европейском регионе, соприкасающемся с исламским миром не встречаем надгробных памятников в виде камней с резными эпитафиями и кораническими текстами. Происхождение эпиграфических камней-надгробий определенного типа связано с художественными традициями тюркского мира. Эпицентр этого искусства находился в Центральной Азии, на землях бывшего Тюркского каганата, где еще в доисламский период существовала традиция сооружения каменных “балбалов” и каменных плит с древнетюркскими руническими надписями.
В Крыму распространению мусульманских эпиграфических памятников предшествовала традиция сооружения надгробных камней с высеченным на лицевой поверхности изображением тамги. Древнекрымские тамги разнообразные по форме: это и чисто иероглифические и буквенные знаки и растительный и геометрический орнамент и изображения животных, предметов обихода. Тамги очень изображались на могильных камнях. Среди них встречается и тамга известная у крымтатар под названием печати Соломона. Можно сказать, что эта форма заимствована не из Дальнего, а из Ближнего Востока – из Аравии или Сирии. Осман Акчокраклы, возглавлявший в 1925 г. научную экспедицию зафиксировал только на Евпаторийском кладбище 88, а по степному Крыму около 400 тамг. В 1927 г. В.И.Филоненко сделал наброски 150 тамг на 3-х старинных кладбищах в Гезлеве. Они служили для обозначения рода на монетах, знаменах, коврах, ярлыках и других предметах и документах. Они не были феодальными фамильными гербами, тамги встречаются и на крестьянских могилах и на бедных и скромных надгробиях пастухов кочевников.
Каменные стелы с тамговыми знаками из степного Крыма по своей форме близки к мусульманским надгробиям, сооружения которых начинаются позднее. Как отзвук смутных воспоминаний о монументальных каменных «балбалах», появляются вертикальностоящие прямоугольные стелы — сооружения с треугольными фронтонами или арками, трапециевидные камни, создающие изобразительный эффект «головы». Традиция эта была настолько сильна, что из языческой она перешла в мусульманскую (отвергающую изображение человека). Антропоморфные признаки в мусульманских надгробиях проявляются довольно чётко – это отзвук языческой знаковой системы, о какой-то каменной фигуре, которая должна сторожить могилу. Академик П.И. Коппен, который обнаружил и описал множество таких памятников, отмечал- «камни, вертикально стоящие у татар именуются «текиль-таш» от слова «тик» -крутой, вертикальный. Но простой, вертикальной каменной плитой крымтатары редко ограничивались. Встречались «текиль-таши» очень разнообразной конфигурации. Иногда простые плиты или столбики украшались на мужских могилах чалмою, а на женских плоской шапочкой». Не имея права на изображение человека, крымтатарский мастер тем не менее ставит как памятник умершему каменный столп, увенчанный чалмой, который начинает походить на стоящую фигуру.
Крым был более открыт разнообразным художественным влияниям. Форма «саркофагов» с крышками, с «рогами» — спинками имела свои истоки с таврским, скифским, античным и эллинистическим искусством в Крыму. Но и тип надгробия-саркофага с симметричными каменными стелами – «спинками» в изголовье и в ногах имел широкое универсальное распространение в исламском мире, и такого рода сооружения встречаются даже среди мусульманских надгробий Юго-Восточной Азии. Каждое из таких надгробий было одновременно и архитектурным сооружением и произведением пластического резного декора с богатыми и разнообразными изобразительными и орнаментальными мотивами. Не только в ранних, но и в поздних надгробиях мусульманская символика удивительно переплетается с языческой. Создатели каменных надгробий, отталкиваясь от мусульманской формулы «Смерть есть чаша с вином, которую должно испить все живое», нередко высекали в камне, в верхней части надгробия своеобразную чашу, которая наполнялась дождевой водой. Сочетание с живой водой, естественной зеленью, цветами, которые высаживались над могилами, увеличивала сходство надгробных сооружений с архитектурой крымских фонтанов, декоративным оформлением водных источников.
К Золото-Ордынскому периоду относится появление в Крыму «эпиграфических памятников» – каменных надгробий с резными эпитафиями. «Арабское письмо даже в большей степени, чем язык, стало священным символом ислама» (Роузентал). В знаковые функции арабского письма входит не только передача конкретного сообщения, т.е. содержание написанного, но выполняется гораздо более важная задача – передача сакральных функций арабского языка как языка откровения, воплощенного в словах корана. Арабскую графику нужно рассматривать как воплощение красоты божества и его творения. Именно поэтому каллиграфическое письмо легко могло стать художественным средством на всех уровнях мусульманской цивилизации.
Мастера-резчики вероятно сами были авторами врезанных в камень текстов, и смысл этого текста и форма его начертания, играли первостепенную роль в общей образной выразительности такого памятника. В единстве архитектурной формы резного декора и слова раскрывалось его значение. Слова текстов бывали скупыми и строгими, иногда повторялись или ограничивались цитатой из корана, информацией об умершем, но нередко поражали своей поэтичностью, красноречием и представляли частицу утончённой восточной поэзии. Разнообразие крымтатарских памятников усиливалось применением разноцветных камней. Это мог быть и мрамор, и белоснежный известняк, и пористый розоватый ракушечник, и тёмные гранит и диорит. Чрезвычайно разнообразны изобразительные мотивы, вплетенные в узоры резьбы по камню на надгробиях. Зафиксированы на старо-крымских и отузских памятниках Х1V в. изображения свечи, лампады, «щита Давида» (шестиконечная звезда), стилизованных и почти натуральных цветов. Широкое разнообразие, настоящее буйство фантазии художника, обнаруживается в изобразительных мотивах, которые не только вплетаются в орнаментально–каллиграфический узор, но выступают в монументальной пластической форме.
Богатейшие орнаментальные композиции сопровождая каллиграфический текст и эпитафию и переплетаясь с ним украшают почти каждый надгробный памятник. Излюбленным мотивом растительного орнамента в резьбе по камню был извилистый стебель и лист гороха. В устроении узора можно четко проследить его центрическую основу (вазон или куст, букет), в котором изображалось «древо жизни». Особенно нужно отметить характерный для крымтатарского растительного орнамента мотив кипариса.
«Камни-надгробия» (мезарташ), являются составной частью изобразительного искусства крымтатарского мусульманского мира и его архитектурной традиции».
