Костюм женщин-воительниц у ранних кочевников

Достоверных определений пола и возраста предполагаемых женщин-воительниц также очень мало. К сожалению, могилы, где костюм воительниц представлен большим количеством сохранившихся элементов, очень редки. Но костюм – это массовое явление культуры, отражавшее специфику этнических и социальных групп. Поэтому особое значение имеют не единичные яркие находки, а серии подобных погребений одной локальной культурной группы, пусть даже очень небольшие.
***
Мне уже приходилось специально писать о костюме этой группы женщин и о его специфике в отдельных культурах (скифы-сколоты, саки и др.)
Прежде всего, я пришел к выводу о наличии двух типов костюма: аналогичного мужскому и «женского», но с рядом специфических дополнений, удобных для верховой езды и фехтования. К сожалению, письменные сообщения о внешнем облике кочевых воительниц савроматов и язаматов низовьев Дона, центральноазиатских саков и ранних аланов очень кратки. Они не слишком объективны, так как всегда упоминают лишь наиболее «экзотические» случаи, когда костюм таких женщин был аналогичен мужскому.

Попытка Л.С.Клочко выявить специфику костюма воительниц у скифов-сколотов Украины V-IV веков до н.э. оказалась безрезультатной. В действительности у скифов были специфические элементы костюма у таких женщин: длинное платье с 1-2 боковыми разрезами и головные уборы с широким выступом на затылке и обручем из кости или дерева на лбу.
Наиболее достоверные материалы по костюму воительниц – это, конечно, их изображения, сделанные современниками и людьми той же культуры. К сожалению, их детализированных изваяний известно всего три, они обнаружены в раннесарматских / дахских святилищах III-I веков до н.э. у северо-западного края плато Устюрт (Западный Казахстан), у урочища Тасастау.

Эти статуи воительниц выделяются среди прочих, стоявших когда-то рядами, довольно крупными свисающими грудями (вместо мощных подквадратных грудных мышц мужчин). Их плечи, в отличие от мужских, узкие и заостренные, а не массивные и покатые. К сожалению, голова сохранилась лишь у одной из статуй (их повреждали сознательно). Здесь изображена девичья прическа (толстая и, видимо, довольно короткая коса). Еще одна особенность: на двух статуях из трех подчеркнут широкий воинский пояс (к которому спереди крепится короткий меч), подобный, видимо, знаменитому поясу правительницы иксаматов / язаматов – Тиргатао; на одной из статуй он справа крепится какой-то пряжкой.

В обоих случаях женщина символически держится за пояс правой рукой. Два коротких меча из носимых трех крепятся парой ремней к штанинам. Перед нами одежда мужского типа: очень короткий кафтан (на двух участках виден край его подола), дополненный штанами.
***
Более ценна полностью сохранившаяся статуя, где не были утеряны ни верхний, ни нижний края. На подоле длинного платья здесь хорошо видно, что он имел, видимо, шесть небольших треугольных выступов по периметру. Такое редкое оформление подола специфично и для единственной воительницы среди пяти жен юэчжийского князя в некрополе Тилля-тепе в Северном Афганистане. На статуе из Акуийка с отбитыми верхним и нижним краем пояс, к которому крепился меч, едва намечен, а для заказчика были важны тонкие, изящные руки с удлиненными пальцами и шейная гривна – символ статуса.
Единственная статуя «не воинственной» женщины из Меретсая отличается платьем с расширяющимся книзу подолом и полуовальной пластиной-нагрудником, закрывавшей разрез на груди (для кормления младенцев).

В комплексах кочевой знати скифо-сакской и хунно-сарматской эпох встречаем совместные захоронения мужчины (с атрибутами более высокого статуса) и более молодой женщины-воительницы (жены, гораздо менее вероятно – дочери). У таких женщин в скифское время видим довольно высокие конические головные уборы с зооморфным навершием. Сопоставление воинских и прочих атрибутов в таких погребениях весьма показательно.

Костюм женщины в целом (в наиболее значимых для соответствующих обществ деталях) выглядит намного более скромным; для обозначения ее статуса иногда достаточно было поместить всего один предмет вооружения.
***
Если мы сравним элементы костюма двух «золотых людей» — юной воительницы из кургана Аржан 2 в Туве (Южная Сибирь, конец VII века до н.э.), касавшейся спины похороненного рядом мужа (?), то обнаружим ряд интересных деталей. В экспозиции 2009 года в Гос.Эрмитаже была выставлена последняя версия авторской реконструкции В.К.Чугунова, где есть и сугубо предположительные крупные элементы.

Последние скопированы у более поздней культуры и другого региона Центральной Азии – пазырыкской культуры в горах российского Алтая («ярусная» юбка из нескольких полос из Ак-Алахи). В предполагаемой пелерине есть большая прореха спереди (как мне удалось выяснить — для удобства экспонирования). В комплекте костюма мужчины и женщины, обильно декорированном золотом, есть известное сходство (наличие роскошной палерины; крупное шейное украшение, пояс с золотыми пронизями; обильный декор обуви золотыми аппликациями; обоим положено по зеркалу. Однако на этом сходство кончается.

Прежде всего, украшений вероятной пелерины у женщины, как и на обуви, намного меньше, и все золотые бляшки пелерины с кошачьим хищником смотрят у нее на левую («женскую») сторону; гривну заменяет намного менее помпезная пектораль. У женщины нет богато декорированного массивным золотом специального второго пояса для оружия (к которому подвешивали колчан и другие необходимые воину вещи), а кинжал намного меньше по размеру.
Такие элементы костюма, как особый нагрудник (атрибут замужних женщин для прикрытия разреза в платье при кормлении грудью), характерный тип головного убора говорят в пользу ее замужнего статуса. Скорее всего, у нее, как и у супруга, были короткие штаны (до колен, расшитые бляшками только в нижней части) в сочетании с высокой обувью.
***
Вероятно, такая же пара супругов – «золотых людей» была представлена в двух могилах кургана Иссык 6-метровой высоты IV-III веков до н.э. в Семиречье на юго-востоке Казахстана.
Увы, центральная могила была полностью разрушена неоднократными ограблениями. Уцелело лишь боковое погребение «золотой женщины». Пока нам очень мешает оценить ее комплект костюма уникальность этого нетронутого грабителями комплекса.

Ясно лишь, что среди «золотых людей» этот комплект — наиболее скромный (речь de facto идет о «бронзовом человеке», т.к. основные бляшки покрытия кафтана здесь сделаны из бронзы и лишь плакированы золотой фольгой). Круг аналогий типу головного убора у евразийских кочевников (от античности до «этнографической» современности) и большой набор разнотипной кухонной посуды позволяют предполагать в умершей замужнюю женщину.

Костюмные золотые аксессуары (относительно скромная, полая внутри гривна и небольшой перстень с головой «бога Митры», редкий для воительниц комплект клинкового оружия (длинный всаднический меч и кинжал) сближают женщину из Иссыка со знатными мужчинами. Об этом же говорит и облик основных предметов одежды (короткая куртка, довольно узкие штаны и высокие сапоги), аналогичный мужскому.

В 1996 году К.Алтынбеков предложил дополнение к реконструкции облика этой женщины, которую недавно очень кратко обосновал. Ряд ее деталей вполне произволен и взят с мужских изображений (плащ-накидка – с бляшки кургана Тенлик). Отнесение части бляшек «второго слоя» к дополнительному поясу представляется мне сомнительным, в том числе потому, что в других известных случаях (Айрамский фриз из кушанской Бактрии и др.) бляшки этой редкой формы фигурной скобки “}” представлены именно как нашивки на наплечную одежду. Куда более вероятно, что они обшивали нижний край носившейся под кафтаном рубахи (о наличии следов этой нижней одежды на костяке прямо писал К.А.Акишев).

Недавно K.Алтынбеков заметил важную деталь многочисленных бляшек «в форме птичьих перьев», покрывавших кафтан: некоторые из них не имели отверстия для нашивки в нижней части, и вместо него на бляшках был оттиснут маленький однотипный знак-тамга хозяйки (круг с двумя расходящимися из одной точки линиями в центре его верхней части). Мастер, вероятно, отмечал тамгой каждую небольшую партию таких бляшек. Всего на рубахе были нашиты, видимо, спереди и со спины (как и на верхнем кафтане) еще пять типов бляшек (всего 1101 экз.), однако эти слои не были отмечены при раскопках ни на фото, ни на чертежах.
В реконструкции К.Алтынбекова почему-то задействован лишь один из этих типов аппликаций.
***
Еще одна подобная пара, но уже самого низшего ранга знати похоронена в кургане 1 в Ак-Алахе I пазырыкской культуры российского Алтая. И у 50-летнего «старика» и у 16-летней девушки из двух соседних гробов – однотипный сложный комплекс вооружения (редчайший случай!) – колчан со стрелами, кинжал и чекан, по боевому щиту, практически идентичный головной убор и, видимо – одежда «мужского» образца. У обоих — всего одна серьга (что типично в этой культуре для мужчин). Отличает их конструкция гривны.

У девушки, вопреки мнению Н.В.Полосьмак, отсутствует классический наборной пояс (он расшит 1-2 рядами раковин Cauri – 34 шт.), украшение из шерстяных шнурков на груди меньше по размеру, чем у мужчины (как и деревянная «подушка» под головой). В колчане у нее были семь стрел (священное число).

Как и во многих других погребениях пазырыкской культуры, здесь многие важные атрибуты сделаны из дерева. Однако я не могу искренне верить (как это делает Н.В.Полосьмак), что этим людям нравилось иногда использовать деревянную уздечку, смотреться в деревянные зеркала, носить деревянные гривны и серьги и сражаться с врагом деревянными кинжалами. Конечно, речь идет о трудоемких погребальных моделях с обильным декором.
***
Для молодой юэчжийской воительницы из могилы 2 в Тилля-тепе (Северный Афрагнистан), середина I века н.э., важно сравнение с супругом-князем (могила 4), а также с четырьмя другими женами (все пять жен похоронены широким кольцом вокруг их повелителя). Системный анализ и реконструкция костюма и специальных погребальных покровов из всех могил Тилля-тепе был проведен мною по инициативе В.И.Сарианиди в 1984-1985 годах. Уникальные черты костюма женщины – богато декорированный футляр для кос, сравнительно короткий (как и супруга) кафтан и головной убор типа, известного и у мужчин юэчжей-кушан.

О редком оформлении подола ее рубахи уже говорилось. Только в этой могиле найдено два изображения сидящей Афины – богини войны. Не менее интересная «мелочь» – наличие среди нашивных бляшек костюма серии аппликаций с очень редким для кочевников мотивом лабриса – двулезвийной секиры. Этот сюжет бляшек для всей хунно-сарматской эпохи встречен лишь еще однажды – у сарматской воительницы же в кургане 18 в нижнедонском Высочино V.

Сближают декор женского платья обеих этих могил также подвески в кисти человеческой руки и астрагала – коленной чашечки овцы. Конечно, речь не может идти о случайности. Например, хорошо известно, что двулезвийная секира (древний символ культа Великой Богини в Средиземноморье) была наиболее характерным оружием амазонок в греческом искусстве.
***
Важны небольшие серии сарматских погребений воительниц конца I века до н.э. – начала III века н.э. в низовьях Дона. Наиболее интересными кажутся две могилы женщин с деформированными черепами ранней стадии позднесарматской культуры рубежа II-III веков н.э. в Высочино у г.Азов (группа I, курган 10; группа V, курган 18). Здесь найдены остатки костюма «женского облика», приспособленного для верховой езды.

Уникальны обшивки подола платья и его разрезов (в Высочино I такие длинные разрезы подола по бокам украшал ряд из около 600 бисерин четырех цветов (желтый, зеленый, голубой и коричневый) и прозрачных, в Высочино V — полоска золотого шитья). Обе воительницы отличаются от большинства знатных дам данной культуры отсутствием браслетов и серег. К сожалению, на экспедиционном чертеже в Высочино I единая линия обшивки разрезов подола передана слишком схематично, а в итоговой книге о могильнике – со множеством грубых ошибок.

Здесь глубокий разрез платья справа был декорирован по всей длине, а слева (где крепились меч и кинжал) – только в нижней части, чтобы бусы не мешали использованию оружия. Эти разрезы украшали четыре серебряных колокольчика «в форме цветка тюльпана» с двумя полосками узора. Оружие женщины включало длинный меч всадника, кинжал и крупный метательный нож.
***
В Высочино V был только один крупный бронзовый колокольчик. Безрукавное платье женщины 20-25 лет, сшитое, вероятно, из шелка (от него остались отпечатки), имело бретельки, крепившиеся двумя миниатюрными железными фибулами, и обильный декор из золотых аппликаций и разноцветных бус. Его подол был коротким (до колен), а разрезы подола и его нижний край украшала полоска золотого шитья. Ворот этого платья украшали более 40 бляшек с изображением двулезвийной секиры – лабриса. Края рукавов обшивали по 15-20 бляшек в форме капли и до 15 бляшек-полусфер, по 15-22 подвесок в форме астрагалов, сделанных из гагата, перламутра и янтаря. На гагатовых астрагалах изображен семейный знак-тамга этой женщины в виде буквы “Z”.

Короткое платье, видимо, дополнялось штанами (сохранились остатки ярко-красной кожи). Под платьем, вероятно, носилась рубаха с длинными рукавами и разрезом ворота слева (он скреплялся фибулой). Невысокий головной убор (скорее всего – цилиндрической формы, высотой около 20 см, сильно нарушен норами грызунов) имел детали из дерева (увы, истлевшие) и два ряда (?) из нескольких полосок золотой фольги с треугольными зубцами.

Войлочные полусапожки украшал у подъема стопы ряд около 20 бляшек в форме полусферы, и 6 рядов бисера желтого, зеленого, красного и синего цветов. Пояс обшивали около 37 золотых бляшек в форме капли и 45 бляшек-полусфер, 22 кристалла пирита и более 30 жемчужин.
Очень интересны золотые подвески в одном из двух парадных ожерелий: с изображением лука со стрелой и ладони. Единственным оружием женщины был чекан.
***
Среди множества курганных погребений «Золотого кладбища» предполагаемых дружинников и их семей на Средней Кубани единственное с оружием (кинжалом) – одна из двух уцелевших от грабителей предположительно женских могил — в кургане 32 у станицы Усть-Лабинской, рубеж I-II веков н.э.

Здесь с девушкой-подростком (?) обнаружена, среди обычных вещей из женских могил, серия весьма скромно оформленных золотых аксессуаров — гривна, один золотой браслет (второй — бронзовый), брошь и пара медальонов. Как и Тилля-тепе, здесь представлено изображение сидящей Афины (на фибуле-броши). Как и в Высочино, здесь в костюме использовались небольшие бронзовые колокольчики (9 штук). Они размещались у левого бедра (рядом с кинжалом и удилами). Эта катакомба была впущена внутрь другой, более крупной и незадолго до того ограбленной, самом высоком кургане высотой около 4,5 м.

Привлекает внимание уникальная группа из 13 могил воительниц в некрополе Новый на реке Сал, конец I века до н.э. – начало II века н.э. Некрополи этого времени в бассейне Дона обычно состоят из небольшого числа курганов родственников (как богатых, так и бедных). Новый (со 197 могилами среднесарматской культуры) является исключением, и В.П.Глебов считает это место своеобразной резервацией для небольшого племени, покоренного создателями среднесарматской культуры (в нем при этом сохранилась собственная элита).

Курганы с погребениями женщин-воительниц находятся в центральной части небольших скоплений и отсутствуют по их краям. Большинство из них относятся к ранней стадии функционирования могильника (конец I века до н.э. – середина I века н.э.)
Важно, что большинство из таких могил (8) разрушено в древности (в том числе – все три могилы поздней стадии по В.П.Глебову). В погребениях воительниц (как в уцелевших, так и в ограбленных, у женщин с 1-2 младенцами и без них) найден набор из трех наконечников стрел (простейшее священное число; грабители этот комплект при проникновении в могилы явно не трогали).
***
Такие наборы известны только в могилах, относящихся к ранней стадии существования некрополя. Думаю, речь шла не об амулетах, а о неком специфическом локальном символе воинского статуса этих женщин. Несмотря не ограбления, не похоже, что у них именно костюм был богато декорирован, т.к. приникшие в могилу наверняка оставили бы (как это обычно происходило) по недосмотру несколько золотых бляшек и бисер.

Несколько отличается от остальных лишь погребение 1 женщины с ребенком кургана 43, где наряду с остатками меча, после грабителей остались золотая сережка и немного бисера. Остальные костюмные комплекты, вероятно, были оформлены очень аскетично (что не похоже на остальных женщин с одеждой, весьма богато украшенной бусами и золотыми бляшками), и потому, скорее, были «мужского типа».

Интересно неоднократное наличие у женщин с детьми амулета из рыбьей кости (курган 43, погребение 1; курган 74, погребение 4) и плохо сохранившейся бронзовой подвески-диска (?) на груди у женщин 20-25 лет (курган 43, погребение 1; курган 124, погребение 1). Железная шпилька у женщины около 30 лет обнаружена в единственном экземпляре (могила ограблена: курган 14, погребение 1).
***
После рассмотрения серии погребений женщин-воительниц закономерно возникает один вопрос. В каком костюме их хоронили: в том, в котором они воевали, или уже в гражданском парадном костюме, свойственном повседневной жизни?

В комплексах Иссык, Ак-Алаха I и Высочино I мы можем вполне уверенно говорить о том, что женщин погребли именно в костюме, приспособленном для сражений. В остальных случаях я могу предполагать это. Эти женщины участвовали в войнах не только после свадьбы, но иногда и после рождения нескольких детей. У некоторых кочевых групп, бывших соседями греко-римского мира (юэчжи, сарматы и ранние аланы), в декоре костюма воительниц присутствует свойственная последнему символика образов, связанных с женской воинственностью (сидящая богиня Афина и лабрис – двулезвийная секира, ассоциировавшаяся с мифическими амазонками).
***
Источник: Археология Средней Азии.
Главный редактор сайта — Двуреченская Нигора Давлятовна